Что такое человек? – Душонка с телом – ходячим трупом.
Эпиктет советовал находить способ соглашаться со всем и вместе с тем умерять свои страсти, делать из них выбор, стараться, чтобы они не принесли обществу вреда, нигде не ронять, благодаря им, своего достоинства, всегда сдерживать свои желания и не чувствовать любви ни к чему, что не в нашей власти. Здесь вопрос не о пустяках, а о том, быть ли нам умными или нет.
Философ Эпиктет говаривал, как я слышал от Фаворина, что большинство «философствующих» – философы на словах, а не на деле. Еще резче выражается он у Арриана в сочинении последнего – «Рассуждениях» о философе Эпиктете. Однажды он увидел человека наглого, грубого, развратного, дерзкого, острого на язык, заботившегося обо всем, кроме своего нравственного совершенствования. Когда он узнал, что этот же человек занимается философией, изучает физику, берет уроки диалектики, вообще любит и интересуется многими подобного рода науками, он призвал в свидетели богов и людей и стал громко укорять его: «Глупец, куда кладешь ты это? Посмотри сначала, чиста ли твоя посуда: если ты кладешь философию в глупые мечтания, она пропадет и, когда сгниет, превратится в едкую мочу или во что-нибудь еще худшее…» Сказано действительно резко, но вполне справедливо. Гениальный философ хотел сказать этим, что, если науку и философию влить в негодяя, испорченного нравственно человека, как в грязную немытую посуду, – они испортятся, станут гнить и превратятся в мочу или в то, что еще хуже мочи. Тот же Эпиктет, как мне передавал также Фаворин, говорил, что нет ничего гнуснее и хуже двух пороков – нетерпеливости и невоздержности, когда мы не переносим, не остаемся равнодушны к обидам, которые нам следовало терпеть, или не воздерживаемся от вещей и страстей, от которых должно воздерживаться. Кто запечатлел в своем сердце два эти слова и будет помнить их, чтобы управлять и владеть собою, – тот редко впадает в ошибку и проживет вполне счастливо. Эти два слова: терпение и воздержание.
…Стоик… вынул из своего узелка пятую книгу «Рассуждений» философа Эпиктета, приведенных в порядок Аррианом и содержащих в себе учение, сходное с учением Зенона и Хрисиппа. В этом сочинении, написанном, конечно, на греческом, мы читаем: умственные представления – «фантазмы» философов, которые душа воспринимает тотчас же при первом взгляде на вещи, зависят не от нашей воли, не произвольны, – они как бы насильно врываются в человеческий ум. Но согласие разума с восприятием, вследствие чего мы познаем, получаем понятие об умственных представлениях, – в нашей воле, как следствие свободной деятельности человеческого ума. Поэтому, когда раздается какой-нибудь страшный звук или с неба, или от падения чего-либо, или приходит неожиданное внезапное известие о какой-либо опасности, наконец, что-нибудь в подобном роде, – оно непременно заставляет дрожать, пугаться, бояться немного и душу философа, не потому, что она видит в этом явлении что-либо ужасное, но под влиянием быстрых, безотчетных душевных движений, опережающих суждение ума и рассудка. Но затем философ не воспринимает душою этих пугающих умственных представлений, напротив, не соглашается с ними, отрицает их, не видит в них ничего страшного для себя. Поэтому, говорят, разница между глупцом и умным – в том, что кажущееся глупцу под влиянием первого впечатления страшным и неприятным продолжает казаться тем же. Составив себе понятие о нем как о действительно страшном, он соглашается с этим и своим разумом, тогда как умный, изменившись ненадолго, на короткое время в наружности, в лице, не подчиняет разум восприятию, не меняет своего убеждения, по-прежнему держится того же мнения, которое всегда имел об этого рода явлениях, т. е. считает их нисколько не страшными и пугающими только своею обманчивою внешностью и пустым страхом. Это мнение, заимствованное из изучения стоиков, нашло себе последователя в философе Эпиктете, как мы видели из той книги, о которой упоминали выше.
Когда речь идет о пользе животных и спрашивают наше мнение, можно поступать и не всегда согласно с чувством разума.
Марк Аврелий. Наедине с собой. Размышления
Книга 1
1
Деду Веру я обязан сердечностью и незлобивостью.