Боги, если и рассматривают человеческие дела, то, судя по их приговорам, не видят между добродетелью и злодейством никакой разницы.[2396]
Счастье следует просить у бога, мудрость – приобретать самому.[2397]
О поразительное правосудие богов! Разве потерпело бы любое государство такого законодателя, который бы внес такой закон, чтобы за преступление, совершенное отцом или дедом, был осужден сын или внук?[2398]
Достигнуть ее [старости] желают все, а достигнув, ее же винят.[2399]
Трудно поверить, чтобы она [природа], правильно распределив прочие части нашей жизни, могла, подобно неискусному поэту, пренебречь последним действием.[2400]
Ни разу я не слыхал, чтобы кто-либо от старости позабыл, где закопал клад.[2401]
Никто (…) не стар настолько, чтобы не рассчитывать прожить еще год.[2402]
Даже и теперь я не более завидую силе молодых (…), чем прежде завидовал силе быка или слона. Что у тебя есть, тем и подобает пользоваться, и что бы ты ни делал, делай в меру своих сил.[2403]
Тело от излишних упражнений устает – ум же от упражнения укрепляется.[2404]
Отсутствием того, чего не желаешь, не тяготишься.[2405]
Как Турпион Амбивий [известный актер] больше удовольствия приносит зрителям, сидящим в первых рядах, но получают удовольствие и сидящие в последнем, так молодость, глядя на наслаждения вблизи, пожалуй, больше радуется им; но ими услаждается в достаточной мере и старость, глядящая на них издали.[2406]
[В старости] душа, словно отбыв свой срок на службе у похоти, честолюбия, соперничества, вражды, всяческих страстей, может побыть наедине с собой и, как говорится, жить ради себя![2407]
Венец старости – всеобщее уважение и влияние. (…) Те, кто блистательно удостоился этих наград, мне кажется, до конца доиграли драму жизни и в последнем действии не осрамились, как бывает с неискушенными актерами.[2408]
Все, что имеет конец, уже недолговечно. Конец наступает – и оказывается, что прошлое уже утекло. (…) Какой век отпущен каждому, тем он и должен быть доволен. Ведь актер может иметь успех и не играя от начала до конца драмы, достаточно ему понравиться в тех выходах, какие у него есть; так же и мудрым нет надобности доходить до последнего «Рукоплещите!».[2409]
Молодые умирают, как мощное пламя, на которое обрушились с силой воды, а старики – как догоревший костер, который тухнет и сам.[2410]
Предел старости не положен, не существует, и жизнь стариков оправдана, покуда они могут нести бремя долга и презирать смерть. Поэтому старость даже мужественнее и сильнее молодости. Потому-то, когда тиран Писистрат спросил Солона, что дает ему силы столь храбро сопротивляться, – Солон, говорят, ответил: «Старость».[2411]
He всякое вино и не всякий нрав портится с возрастом.[2412]
Если я (…) заблуждаюсь, веря в бессмертие души человеческой, то заблуждаюсь охотно и не хочу, чтобы у меня отнимали мое заблуждение, услаждающее меня, пока я живу; если же я по смерти ничего не буду чувствовать, как думают некие ничтожные философы, то мне нечего бояться насмешек умерших философов.
Если нам не суждено стать бессмертными, то для человека все-таки лучше угаснуть в свой срок; ведь природа устанавливает меру для жизни, как и для всего остального, старость же – последняя сцена в драме жизни.[2413]
Войны надо начинать с целью (…) жить в мире.[2414]
Если бы кто-нибудь из богов подарил мне возможность возвратиться из моего возраста в детский и плакать в колыбели, то, конечно, я отказался бы и, конечно, не пожелал бы, чтобы меня, как бы пробежавшего все ристалище, отвели бы вспять от конечной черты к начальной.[2415]
Войну с кимврами мы вели как войну (…) из-за того, кто из противников будет существовать, а не из-за того, кто из них будет повелевать.[2416]
Надо стараться воздавать каждому по его заслугам; это – основа справедливости.[2417]
Пусть каждый знает свои возможности и будет проницательным судьей своим хорошим и дурным качествам, дабы не показалось, что актеры проницательней нас. Ведь они выбирают себе не наилучшие, но наиболее подходящие им трагедии. (…) – Итак, актер поймет это на сцене, но этого не поймет мудрый человек в жизни?[2418]
Что делать не позорно, (…) называть непристойно. (О «зазорных» частях тела).[2419]
Люди приносят людям и величайшую пользу, и величайший вред.[2420]
Те, кто захочет, чтобы их боялись, сами неминуемо будут бояться именно тех, кто будет бояться их.[2421]
Дело судьи – при разборе дел всегда следовать правде; дело защитника – иногда защищать правдоподобное, даже если это не вся правда.[2422]
Всякий раз как люди, раздавая, начинают нуждаться в средствах, они оказываются вынужденными забирать себе чужое имущество.[2423]
Государство больше, чем на чем бы то ни было, держится на кредите.[2424]
В делах государственных (…) ничто жестокое не бывает полезным.[2425]