Не следует ложиться спать, прежде чем не скажешь себе, что за день ты чему-то научился. Я понимаю под этим не какое-нибудь слово, которого раньше не знал. Это пустяки. Если кто-нибудь желает этим заниматься, я не возражаю, но разве только перед тем, как погасить свечу. Нет, то, что понимаю я под словом «научился», это стремление раздвинуть границы нашего научного и какого-либо иного полезного знания; исправление ошибки, которую мы долгое время совершали, уверенность в некоторых вещах, в которых мы долго не были уверены; ясные понятия о том, что было неясно; познание истин, ведущих очень далеко, и т. д. Это стремление полезно потому, что с такой задачей нельзя разделаться мимоходом, перед сном. Напротив, занятия целого дня должны быть подчинены этой цели. При подобных решениях важна и воля, я имею в виду постоянные усилия выполнять намеченный план.
Для некоторых людей человек с головой — более противное создание, чем самый отъявленный негодяй.
Рабский поступок — не всегда поступок раба.
У Бенвенуто Челлини[198] есть прекрасное замечание: «Ущерб не делает нас умней, потому, что новый возникает всегда в другой форме». Это я хорошо знаю из собственного опыта.
Старикам дают в помощники молодых. Мне кажется, во многих случаях было бы лучше, если бы молодым давали в помощники стариков.
Он не хотел соблазнять, но стал соблазнителем. Очень печально, что стремление людей уменьшить зло порождает так много нового зла. По-видимому, люди обычно лучше знают саму силу, чем тот материал, к которому ее применяют.
С отдельным человеком происходит то же самое, что и с толпой, перед которой произносят речь. Ее слышат лишь близстоящие, но и стоящие далеко присоединяются к крикам, когда начинаются аплодисменты. Стоит только той или иной нашей мысли получить одобрение со стороны какой-либо страсти, как начинают кричать и все остальные и даже сам разум присоединяется к толпе.
То, что делает такой восхитительной истинную дружбу и еще более счастливыми узы брака, — это расширение своего «я», и притом в такой области, которую никакое искусство не может открыть отдельному человеку. Две души, которые соединяются, все же никогда не соединяются настолько, чтобы в обеих не сохранилось именно то привлекательное различие, которое делает взаимное общение таким приятным. Кто жалуется на страдания самому себе, жалуется безусловно напрасно, кто жалуется жене, жалуется некоему «я», которое может понять и помогает уже своим сочувствием. Тот, кому нравится слышать похвалы своим заслугам, точно так же находит в жене публику, перед которой он может похвастаться без риска оказаться смешным.
Даже самые нежные, скромные и хорошие девушки всегда нежней, скромней и лучше, когда они, взглянув в зеркало, нашли, что похорошели.
Это была та ручка, за которую следовало браться, если его хотели вылить, как чайник. Иначе можно было обжечь пальцы.
Ныне разум поднимается над царством темных, но теплых чувств, как вершины Альп над облаками. Они видят солнце более чистым и ясным, но они холодны и бесплодны. Разум кичится своей высотой.
Девиз: стремиться найти истину — заслуга, если даже на этом пути и блуждаешь.
Линии гуманности и светского поведения не совпадают.
Брак без приправы маленьких взаимных разногласий был бы почти тем же, что и стихотворение без «л»[199].
В настоящее время существует так много различных предписаний, чем именно следует быть, что лучше оставаться тем, что ты есть, и было бы вовсе не удивительно, если бы и многие люди пришли к мысли тоже оставаться тем, что они есть.
Есть люди, у которых так мало мужества что-нибудь категорически утверждать, что они не осмелятся сказать, что дует холодный ветер (хотя они его и чувствуют), прежде чем не услышат, что это уже сказали другие.
У большинства людей неверие в одной области основано на слепой вере в другой.
Не является ли кое-что из того, чему учит Кант[200], особенно в отношении нравственного закона, следствием старости, когда страсти и симпатии теряют свою силу и остается один разум? Если бы люди умирали в полном расцвете сил, например на сороковом году, какие последствия это имело бы для мира! Много странного возникает нз соединения старости со спокойной мудростью. Но возникнет ли когда-нибудь такое государство, где на сорок пятом году будут убивать всех людей?
198
Изречение Лихтенберга является не цитатой, а вольным переложением места из книги в переводе Гете: «Правда, обычно говорят: ты, наконец, научишься и в следующий раз будешь умней; но я нахожу это выражение неверным, ибо то, что с нами приключается, происходит всегда в такой форме, которую мы не могли бы себе и вообразить» (J. W. Goethe. Sam-tliche Werke. Weimarer Ausgabe, Bd. 44, S. 58).
Лихтенберг с интересом читал книгу Челлини в переводе Гете. Она публиковалась частями в журнале «Оры», издававшемся Шиллером.