Афоризмы старого Китая

Дуншань пришел к Юньмэню, и тот спросил его, откуда он.

— Я из Чаду[50], — ответил Дуншань.

— В каком храме вы останавливались на лето? — спросил Юньмэнь.

— В храме Баоцзы, что в Хунани[51], — ответил Дуншань.

— А когда вы покинули его? — продолжал Юньмэнь.

— В восьмую луну, 25-го числа, — последовал ответ.

Юаньмэнь сказал:

— Я должен дать тебе три удара палками, но я тебя прощаю.

На следующий день Дуншань поклонился Юньмэню и спросил его:

— Вчера вы освободили меня от трех ударов палками, но я даже не знаю, в чем моя вина.

— Да ты просто набитый рисом мешок, который таскается с места на место! — закричал Юньмэнь.

В это мгновение Дуншань прозрел.

Умэнь заметил: Юньмэнь задал Дуншаню много корма, так что тот смог скакать дальше, и дом Юнь-мэня не захирел. Вечером Дуншань скитался в море «истинного» и «ложного», но на рассвете он пробил свою скорлупу. Дуншань одним махом прозрел истину — ведь он не отличался щепетильностью. Но позволительно спросить: заслужил ли Дуншань три удара палками? Если да, то их заслуживает каждое дерево в лесу. Если нет, то Юньмэнь просто лжец. Тот, кто узнает ответ, будет дышать с Дуншанем одним воздухом.

Львица обучает детенышей без церемоний, Львята прыгают, а львица сбивает их наземь. Мудрый встретился с ограниченным человеком: Первая стрела ударила вскользь, вторая стрела вошла глубоко. 16. Колокола и монашеская тога

Юньмэнь сказал:

— Мир так велик. Для чего же мы вслушиваемся в удары колокола и надеваем монашескую тогу?

Умэнь заметил: Тот, кто постигает истину чань, должен отрешиться от всех звуков и презреть все образы. Хотя случалось и так, что просветления достигали, внимая звукам и созерцая образы, это обычай невежд. Монах, искушенный в мудрости, держит в узде звуки, отстраняет от себя образы и охраняет сокровенную истину в том, что известно каждому. Звук воздействует на ухо, ухо откликается звуку. Но когда забыты и звук, и смысл, что мы понимаем? Слушая ушами, трудно постичь истину. Чтобы понять воистину, нужно научиться видеть звук глазами[52].

Когда понимаешь, ты живешь среди родни. Когда не понимаешь, ты всем чужой. Тот, кто не понимает, живет среди родни. А тот, кто понимает, — всем чужой. 17. Три зова Учителя Государства

Хуэйчжун, носивший титул Учителя Государства, трижды звал своего слугу, и тот трижды откликался. Тогда Хрйчжун сказал:

— Я должен был бы просить у тебя прощения, но по правде ты должен просить прощения у меня.

Умэнь заметил: Когда Учитель Государства звал три раза, он косноязычно бормотал. А когда слуга трижды откликался, он невольно выдал потаенную мудрость. Учитель Государства был стар годами и в душе одинок. Он учил так, словно пригибал буйволу голову, чтобы заставить его щипать траву. Слуга же оказался ему не пара, ведь сытый равнодушен к угощениям. Но кто у кого должен был просить прощения? В процветающем государстве чиновники надменны. В богатой семье дети заносчивы.

Когда в канге нет отверстий, преступнику тяжело вдвойне Когда взваливают бремя забот на детей, оно нестерпимо. Кто хочет подпереть собою падающий дом, Будет взбираться босиком на гору острых ножей[53]. 18. Три цзиня Дуншаня

Один монах спросил Дуншаня:

— Что такое Будда?

Дуншань ответил:

— Три цзиня[54] льна.

Умэнь заметил: Чань старого Дуншаня напоминает раковину моллюска. Едва створки раскрываются, видишь все, что находится внутри. Но вот вопрос: как повидать Дуншаня?

Перед глазами три цзиня льна.

Кажется, они близко, а сознание еще ближе.

Кто говорит об «истинном» и «ложном»,

Сам сделан из «истины» и «лжи»[55].

19. Обыкновенное — вот Дао

Чжаочжоу спросил Наньцюаня:

— Что такое Дао?

Наньцюань ответил:

— Обыкновенное сознание и есть Дао.

Чжаочжоу спросил:

— Можно ли ему научиться?

Наньцюань ответил:

— Если будешь стремиться к нему, ты от него отойдешь.

Чжаочжоу спросил:

— Если не стремиться к Дао, то как его распознать?

Наньцюань ответил:

— Дао не принадлежит к вещам известным и не принадлежит к вещам незнаемым. Знание — это обманчивое представление. Незнаемое — это просто несуществующее. Если хочешь постичь истину, которая рассеивает все сомнения, будь безбрежен и всеобъятен, как Великая Пустота[56]. Тогда будешь вне «истинного» и «ложного».