Конечно, с годами романтические были и легенды, волновавшие юношеское воображение, тускнели, а на их место приходили иные, более прозаические, но и близкие к реальностям сегодняшнего дня представления о Мадагаскаре — Великом острове, как называют его малагасийцы. Однако новые представления не убили давнюю мечту повидать эту страну. Более того, даже укрепили ее.
Но шансов на осуществление этой мечты было, пожалуй, не больше, чем на командировку в космос. Установленный на острове после провозглашения независимости в 1960 году режим во главе с Филибером Цирананой всячески препятствовал Контактам своих граждан с Советским Союзом, старался отгородить Мадагаскар от социалистических стран неоколониалистским занавесом.
Именно потому, что долгие годы Мадагаскар как бы олицетворял для меня желанную, но недостижимую цель, он и стал символом быстротечности и необратимости революционных перемен в Африке.
В 1972 году вместе с проимпериалистическим режимом Цирананы рухнули искусственно возводившиеся им преграды на пути развития дружественных связей между нашими народами. После установления дипломатических отношений между Советским Союзом и Демократической республикой Мадагаскар (ДРМ) быстро наладился обмен делегациями, преподавателями, студентами, специалистами в различных областях науки, техники, экономики.
А в 1976 году осуществилась и моя давняя мечта. В составе делегации Советского комитета солидарности стран Азии и Африки я впервые попал на Великий остров. Затем последовали другие поездки, позволившие ближе познакомиться с богатой событиями историей Мадагаскара, его нынешними проблемами и заботами, его впечатляющими планами на будущее. А главное — лучше узнать малагасийцев — народ необыкновенный, в котором слились воедино такие черты, как гордость и мягкость в обращении, мужество и добросердечие, свободолюбие и внутреннее благородство. Народ этот вписал не одну славную страницу в героическую летопись сопротивления поработителям Африки, и нет сомнения в том, что ему суждено сыграть не менее яркую роль в революционном процессе обновления этого континента.
Как часто случается, реальный Мадагаскар, его природа и люди, его история и сегодняшняя жизнь, оказались куда богаче неповторимым своеобразием, чем это-представлялось издали.
Когда самолет пересекает береговую черту острова и однообразная, ослепительная под лучами солнца серебристо-голубая гладь океана сменяется земной твердью, оторвать взгляд от иллюминатора уже нет сил. Внизу, сменяя одна другую, разворачиваются картины захватывающей красоты, достойные кисти взыскательного художника. Подернутые дымкой вершины гор и спускающиеся уступом по их красноватым бокам изумрудные квадраты рисовых полей, разбросанные там и сям домики и фиолетовое кипение раскидистых жакаранд, причудливые нагромождения иссиня-черных скал по берегам? желто-бурых рек и прилепившиеся высоко на горных склонах поселки не могут никого оставить равнодушным. Разговоры и предпосадочная суета в салоне авиалайнера как-то сразу стихают, и даже заядлые любители поспать в откинутом кресле тянутся к иллюминаторам.
Глядя с высоты на это красочное разнообразие ландшафта, начинаешь лучше понимать тех натуралистов, которые называют Мадагаскар «континентом в миниатюре».
Сразу же бросается в глаза разнообразие и внешнего облика малагасийцев. Порой просто трудно поверить, что все они — дети одной страны, родившиеся и выросшие на этом острове. Ученые до сих пор теряются в догадках относительно происхождения малагасийцев. Одна из удивительных тайн истории состоит в том, что на острове не обнаружено никаких материальных следов цивилизации каменного века, хотя природные условия Мадагаскара, его относительная географическая изоляция, казалось бы, обеспечивали необходимое для ее зарождения и развития.
Первые поселенцы, как считают специалисты, появились на Мадагаскаре во II–III веках. Они уже владели технологией производства и обработки железа, были искусными мореплавателями, поскольку добирались сюда от берегов Малайзии и даже Полинезии. Многие тысячи километров надо было преодолеть этим отважным мореходам на утлых суденышках, прежде чем взору их открылся остров с благодатным климатом, плодородными прибрежными равнинами и плоскогорьями, с густыми лесами, полными различной дичи. С радостью, надо полагать, они обнаруживали отсутствие на острове ядовитых змей и хищных животных.
Конечно, такие переходы осуществлялись не сразу через грозный штормами океан, а поэтапно, вдоль берегов Индии, Аравии и Восточной Африки. Возможно, что еще до высадки на острове, о существовании которого они и не подозревали, морские скитальцы сперва оседали на других берегах, смешиваясь там частично с местным населением. В путях и особенностях этой миграции еще предстоит разбираться специалистам, но на сегодня антропологи и лингвисты считают бесспорным, что свою родословную нынешние малагасийцы ведут от выходцев из Юго-Восточной Азии и восточноафриканской ветви народов банту.
Начиная с VIII века на острове стали появляться арабы. Наиболее активным их проникновение на Мадагаскар было в X–XIV веках в связи с расцветом арабской торговой экспансии в западной части Индийского океана. Народность анталаутр, населяющая северо-западную оконечность Мадагаскара, скорее всего, возникла в результате смешения арабов с банту Восточной Африки.
И все же, сколь бы ни была пестрой мозаика этнического состава малагасийцев, сколь бы ни велики были различия их внешнего облика и многообразны местные традиции, этот народ представляет собой очевидную и во многих отношениях сложившуюся историческую общность. Его материальная и духовная культура вобрала в себя все ценное и целесообразное из того, что занесли на остров последовательные волны миграции.
Связь с континентальной Африкой обнаруживается в сходстве пород домашнего скота и приемов выращивания проса, бобовых и бананов, а в социальной области она прослеживается в сохранившихся до наших дней в некоторых районах традициях и обычаях общинной жизни. Юго-Восточная Азия заявляете себе устройством рыбацких пирог, архитектурой жилья и своеобразным культом умерших родственников. Арабский Восток дал малагасийской культуре название дней недели и месяцев, лунный календарь и алфавит, замененный латинским лишь в начале XIX века. Сам малагасийский язык явился результатом слияния и взаимовлияния языков, привнесенных на остров иммигрантами.
Важным фактором национального сплочения послужило образование единого централизованного государства, которое сложилось на Мадагаскаре на рубеже XVIII и XIX веков. Преодоление феодально-этнической раздробленности и прекращение разорительных междоусобных войн на острове стало делом жизни Андрианампуинимерина — молодого и энергичного правителя Амбухимангу, одного из небольших королевств в центральной части Мадагаскара. «Границей моих рисовых полей должно стать только море», — заявил он и добился поставленной цели. В 1810 году, когда умер этот глубоко почитаемый малагасийцами король, Мадагаскар представлял собой единое государство с развитой системой административного управления, юрисдикции и налогообложения.
Королевские дворцы в Амбухимангу и в Антананариву стали ныне музеями. Знакомство с ними дает наглядное представление о том, какого расцвета достигло Мадагаскарское королевство за несколько десятилетий, прежде чем его развитие было прервано колониальной оккупацией.
Амбухимангу, где начинал свою деятельность король-объединитель, — это маленькая деревушка, которая находится недалеко от нынешней столицы острова Антананариву. Резиденция Андрианампуинимерина расположена на вершине высокого холма, с которого открывается широкая и на редкость живописная панорама окрестностей. Вдали в голубоватой дымке взбираются на такие же холмы пестрые кварталы столицы.
Чтобы попасть в королевский «дворец», если можно так назвать строение из черного дерева с устремленной ввысь двускатной крышей, надо пересечь обширную ровную площадку, на краю которой сооружено возвышение из камня, укрытое тенью вековых деревьев. Это — «зал заседаний», здесь собирались сановники для обсуждения важнейших государственных дел.
Покои королевского «дворца» состоят из одного просторного помещения, в которое попадаешь прямо с улицы. Окон нет, и свет проникает сюда только через дверной проем. Высоко под крышей к стене прилепились полати — ложе короля, куда он взбирался по приставной лестнице. Королева укладывалась спать внизу, на обычной кровати. Говорят, властный и энергичный король имел лишь одну слабость: был до крайности ревнив, а потому на ночь предпочитал устраиваться так, чтобы ему «сверху было видно все». Это, разумеется, шутка, но малагасийцы не упустят случая пошутить по поводу строгих правил, по которым король всегда, даже спящий, должен был быть выше всех своих подданных. Если бы: не фотографии, развешанные по стенам, и не редкие атрибуты королевской власти, то резиденцию Андрианампуинимерина трудно было бы отличить от простого крестьянского жилища.