Лишенный кожи живот стал надуваться, Саша ощутил шевеление сколопендры под мышцами Кати, щупальца из его груди сплелись с телом насекомого. И теперь они переплетались в танце рождения и похоти. Каждая ножка сколопендры, словно микроскопические члены, извергали струйки спермы, а щупальца всасывали ручейки семени, чтобы выпустить их обратно вместе с личинками в Катину брюшину.
Внезапно сколопендра замерла. Щупальца Саши втянулись обратно.
Кати живот, состоящий лишь из мышц и смеси слизи, спермы, гноя и раздавленных личинок, стал надуваться, пока не лопнул приятными брызгами внутренностей сколопендры.
Из влагалища Кати выползала, сегмент за сегментом, словно варенный опарыш, огромный трупный червь. Влагалище разорвалось, когда утолщенный кончик с капелькой синей слизи оттолкнул тело личинки от утробы.
Саша открыл рот, слушая позывы тела и, быстро перебирая короткими ножками, вытянувшись на метр, проникла в его пищевод.
- Это я возьму с собой в животе. Дома вытащу и женюсь.
- Жонашу интересно, как назовет жену Древний.
- Хм...льдинка? Пожалуй, Снежана.
- Жонаш хочет причаститься семени Древнего!
Накрыв своими огромными и белыми ладонями, Саша отдавал рту Жонаша в ответ на его ласки языком, капли своей новой и бессмертной спермы. Когда его сотряс последний сладкий толчок оргазма, Саша наклонился и поцеловал Жонаша, чтобы ощутить вкус собственного семени.
Вкус гноя, как вкус смерти. Вкус лопнувших личинок, как вкус вечного движения жизни. Вкус спермы, как вкус человечества. Вкус остатков Кати, как вкус последней иллюзии.
Саша возвращался с Жонашем и уже знал наперед, каким будет завтра.
Он знал, что поиски Кати не увенчаются успехом, хотя батальоны кубинцев будут помогать советским солдатам прочесывать местность. Знал, что долго будет ждать совпадения звезд в космосе для открытия врат. Он знал, что дождется своего часа и он будет последним заклинателем Древних.
- Жонаш, споем?
- Жонашу петь любит!
О-о-о-о!!!
Я живу мечтой одной.
Ты моей мечтою стала,
Стала ты моей весной!