Красивая, только с ребенком.
Сложно все это.
Привязываешься к Кате, привязываешься к ребенку и ребенок к тебе. Сопереживаешь
ему, хочется дать нечто большее, чем сейчас. А привязываться нельзя. Не хочу к чужому
привязываться. Поэтому жениться, Катя, мы не будем. И ты знаешь это. А вот Филиппу
твоему я помогу. Только, Катя, не делай так, чтобы тебя было много. Мне нужна ты на
два часа.
- Привет. Я с Филиппом тебя жду. Ему нравится новый город. В школу уже записали. С
новыми друзьями играет. Придешь сегодня?
- Может быть, Кать. Может быть. Про друзей уже знаю. Дети некого Александра
Ивановича. Рыжий такой. Да? Брелок вернул, в виде паучка. Ты ему бабские штучки
покупаешь.
- Я с ним еще не знакома, но Филипп говорит, что дети неглупые и осторожные. Брелок
они ему подарили, не я. Точнее, Филя его заработал по очкам в игре. Так ты придешь
сегодня?
- Мэй би. Дела. Еще морда рыжего мне кого-то напоминает, а кого не помню. Пусть
Филя с ними далеко не ходит. Пока не изучим рыжего. Хорошо?
- Ты придешь вечером?
- Я не знаю, Кать. А с другой стороны, вспоминаю, что было позавчера у нас... твой рот.
Твой запах...
- И я вспоминаю... у меня синяки еще от ремней на руках не прошли. О тебе
напоминают.
- Вот ты умеешь, конечно, такой мягкостью и ненарочитостью мною управлять.
- Потому что я тебя люблю.
- Я приду, но еще не знаю когда. И я позвоню тебе. Целую.
Как же после таких слов переключиться на работу? А где же вся пустота и кошмары?
Создаю холодный щит в своих мыслях между мной и Катей. С Катей не о чем
говорить, с ней офигенно заниматься сексом. Но у нее немного обвисшие груди после
родов. Она стесняется этого, а я делаю вид, что не замечаю. У нее чудесный сын. Но
он не мой. И все-таки... и все-таки... Катя, Катя, Катя, Встретила меня ты в своем
красном платье
На траве зеленой
В хмуром Подмосковье.
Я не знал, не ждал такого.
Я лишь только... ох, бля.
Чуть не проехал мимо Следкома. Эти женщины вьют из нас веревки, в самом деле.
Одному быть проще, одному быть лучше. В этом мире, где никто никому не нужен.
***
В казенном доме со следами советского ремонта было так же, как и всегда. Вертится
спираль из бюрократов. Один следователь, вероятно, с ФСБшником, таскает коробки
материалов какого-то дела. Другие два следака сидят с бумагами. Помощник прокурора,
чуть закисшая никотином и канцелярщиной дева в возрасте, ищет в бумагах, где могут
придраться адвокаты подозреваемого. За столом сидит Алекс, уставившись в кучу
фотографий. Он похож на длинного и бледного паучка, с широко раскрытыми детскими
глазами. Тонкие пальцы пытаются отодвинуть фотографии, его тело уже готово встать и
куда-нибудь бежать. Сразу видно, он не хочет "это" видеть. Он не хочет на "это"
смотреть.
"Этим" на фотографиях оказывается расчлененный женский труп без головы.
Возможно, голова жертвы без кожи на левой щеке. "Мякотка", как говорит моя коллега.
Увидев такое, вспоминаю Сашу. Она с детства любит динозавров и маньяков. Теории
эволюции и хаоса.
А еще Саша любит расшифровывать, что скрыто за шок-контентом. Эта казнь
постановочная или нет? Этот негр пилит ногу трупу, чтобы было удобнее насиловать,
или чтобы съесть?
Она и я - профайлеры, частные детективы. На двоих у нас есть свое агентство, ученики и
небольшой штат сотрудников. Она и я любим решать сложные задачи. С ней очень
удобно. Она в меру некрасива и мужиковата. Больше лесби, чем нормальной
ориентации. Достаточно, чтобы между нами были только рабочие отношения и чтобы
мои девочки не ревновали.
Ее цена за работу - одиночество и жир. Моя жертва за работу лежит в той детской. Я ни к
чему не привязан. Никаких иллюзий, никаких ностальгий. Никакой любви.
Алексей отодвигает от себя фотографии с облегчением. Я был прав, он хочет только
погоны и простых дел. А такое...
- А в цифре нет фотографий? Чтобы приблизить хотя бы.
- Сломался сканер. Ты знаешь, как мы работаем. Пером и бумагой.
- Ху..м и бравадой. Ага, понятно, тащи лупу.
Лупа была всегда. В казенном доме с остатками советского ремонта не может быть
работающего сканера. Пока Алекс идет за лупой, я переснимаю фотографии на телефон.
Успеваю. Алекс виновато смотрит детскими глазами, я делаю вид, что злюсь, и беру лупу
из его бледных, паучьих лапок.
- Ты посмотри, а я потом тебе все расскажу.
Как всегда. Ты начинай, а мы тебя проверим, сможешь ли ты определить то, что мы