Именно этим обстоятельством и объясняется, даже учитывая нравы той эпохи, жестокость поступка Албукерки. Этот португальский вице-король Индии в 1513 г. вторгся в Красное море, где захватил два арабских судна, перевозивших в Джидду как невольников подданных «пресвитера Иоанна». Придя в ярость от захвата христиан мусульманами, он приказал отрубить носы, уши и руки всем морякам плененных судов{120}.
Эфиопов, помимо Египта и Аравии, вывозили в Индию, что происходило через порт Зейла, куда стекались многочисленные купцы, в основном за рабами или барышами{121}. Об этом направлении вывоза рабов подробнее будет сказано дальше.
Рассмотренная зона вывоза рабов охватывала берега южной части красноморского побережья и Аденского залива. Восточный морской фасад Сомали и побережье, протянувшееся от него на юг, вплоть до современного Мозамбика, имели как с географической, так и с демографической точек зрения совершенно иной характер. Африканское побережье Индийского океана с античных времен было постоянно связано с азиатскими странами. Этому благоприятствовала сама природа — смена муссонных ветров, когда с ноября по март дуют ветры с северо-востока на юго-запад, а с июня по октябрь господствуют ветры обратного направления. Поэтому в течение года парусники могли совершать плавания в обоих направлениях.
Начиная с VIII в. еще одно обстоятельство, но уже связанное с населением, должно было облегчать такие связи. Речь идет о расселении на восточном побережье Африки иммигрантов арабского и персидского происхождения, покидавших свои страны из-за религиозного диссидентства. Эти переселенцы создали цепочку городов от Могадишо в Сомали до Софалы вблизи Бейры, крайнего пункта на побережье, которого достигали муссонные ветры. Отсюда же вывозилось золото, добывавшееся на рудниках Мономотапы (Зимбабве). Значение этих городов возрастало по мере прибытия в них новых иммигрантов, интеграции их с местным населением, развития широких торговых связей. Их апогей приходится на XIV–XV вв., а резкий упадок связан с португальскими завоеваниями.
Население этих районов получило у арабских авторов общее название «зенджи». Как отмечалось выше, этот термин довольно расплывчат, а иногда его вообще относили ко всем «черным». Во всяком случае «зенджи» означало если не всех жителей восточного побережья Африки, то, безусловно, население, жившее на территории от среднего течения Нила до Софалы. Видимо, эта область считалась наилучшим местом для добычи рабов. Именно на это указывает само слово «зенджи», имеющее уничижительный налет. Не говоря уже о таких нейтральных физических признаках, как, например, очень темный цвет кожи, зенджи воспринимались как существа с особо неприятными свойствами (вроде дурного запаха тела), да еще и с каннибальскими привычками. Что же касается оценки арабами их моральных качеств, то это резюмирует старая поговорка: «Голодный зендж — ворует, сытый — насилует».
Но в то же время некоторые недостатки зенджей даже приобретали коммерческое значение. Считалось, что они «крайне бойки» в том смысле, что всегда веселы из-за полной беспечности. Последнюю объясняли «неполноценной организацией их мозга», из-за чего зенджи, попав в рабство, якобы тут же забывали о своем прежнем свободном положении и удовлетворялись уготованной им судьбой. Кроме того, они имели репутацию рабов, способных выносить самую тяжелую работу, и были довольно недороги. Все это, вместе взятое, как бы предопределяло их невольничью судьбу. Именно поэтому рабы занимали в экспорте с восточного побережья Африки заметное место наряду со слоновой костью, золотом, экзотическими животными, раковинами каури, амброй и т. д.{122}.
Эти товары вывозились в самые разные места по всему югу Азии. Особенно много товаров шло в Месопотамию, где Аббасиды, победив в VIII в. в Дамаске Омейядов, перенесли столицу халифата в Багдад и образовали новую династию, самым знаменитым представителем которой стал Харун-ар-Рашид (786–809 гг.). Здесь возникла «блестящая цивилизация», нуждавшаяся среди прочего в большом числе рабов для строительства новых городов, в частности столицы Басры, а также для возделывания плантационных культур, без чего не могло просуществовать огромное городское население.
Рабы в мусульманский мир того времени поступали из самых разных регионов. Прежде всего это были славяне из Восточной и Центральной Европы, которых привозили на продажу франки, евреи и венецианцы. Затем шли тюрки из Средней Азии, с транзитных рынков Самарканда и Бухары; именно этих рабов брали для воинской службы. Наконец, доставляли сюда и черных рабов, в Месопотамии это были зенджи.
Принимая во внимание описанную выше репутацию зенджей у арабов, понятно, что их направляли на самые тяжелые и грязные работы. Зенджи в основном сосредоточивались в южных районах, где им приходилось уничтожать солевую кору на почве, чтобы сделать ее пригодной для возделывания. Куски такой коры сносились подальше от полей и складывались, образуя целые холмы. Черные рабы жили там же, где работали, не имея возможности создать семейный очаг и получая для пропитания лишь немного вареной пшеницы и фиников. Это существование зенджей омрачалось еще особой жестокостью надсмотрщиков из числа вольноотпущенников, доказывавших таким образом свое усердие.
Подобные тяжелейшие условия иногда приводили к бунтам, но их сразу же подавляли. Однако репрессии не устраняли проблем, которые обострились в IX в., когда в халифате осложнилась политическая обстановка. Центральная власть стала ослабевать, уступая власти губернаторов на местах. Распри между арабами, персами и турками лишь усиливали общий беспорядок. Возникла угроза восстания, которое и не преминуло вспыхнуть, как только появилась фигура, способная его возглавить. Ею стал один из главных противников халифа, Али-бен-Мухаммед.
Он привлек на свою сторону зенджей, поднявших мятеж в 869 г. Целые города, включая Басру, были разграблены, а их жители истреблены или спаслись бегством. Войска халифа, посланные для подавления восстания, были опрокинуты. После этого начались бунты местных крестьян, тоже влачивших жалкое существование. В тех районах, где зенджи прочно захватили власть, они создали очаги своего государства с собственной администрацией и судами, налогообложением и армией. Рабство, однако, они не отменили, теперь арабы оказались слугами и даже предметом торговли.
Такое положение сохранялось более 10 лет, пока халифу не удалось собрать и вооружить армию в 50 000 человек. Она отобрала захваченные восставшими земли, а повстанцев загнала в болота, где они отчаянно сопротивлялись еще два с половиной года. Окончательно повстанцев разгромили лишь в 883 г. Общее число жертв за этот период оценивается по-разному: от 500 000 до 2,5 миллиона человек{123}.
Описанные события не привели, однако, к прекращению ввоза черных рабов, так как в этот период именно они оказались фактически единственным источником невольников. Это было связано с тем, что с XI в. два первых источника поступления рабов, упомянутых ранее, иссякли. Славян, полностью перешедших в христианство, единоверцы уже не могли продавать мусульманам. Последние, в свою очередь, также стали поступать по отношению к принявшим ислам тюркам, тем более что воинственные тюрки из жертв превратились в победителей и сами занялись работорговлей. Африка, таким образом, становилась единственным континентом, откуда еще можно было черпать живую силу.