Наряду с другими регионами Африки ее восточное побережье тоже испытало последствия сложившейся ситуации. Географ XII в. Идриси описывает те уловки, с помощью которых арабы в «стране зенджей» заманивали детей и крали их. Он подробно рассказывает и об одном шейхе острова, расположенного в Османском заливе, организовывавшем походы за зенджами («много их забирал в рабство»){124}. Дальше мы еще вернемся именно к Оману, который станет играть все более важную роль в перепродаже в страны Персидского залива рабов с восточноафриканского побережья. Сообщение Идриси показывает, с какого времени это началось.
Перепродажа рабов происходила не только в страны, расположенные по берегам Персидского залива, но и дальше на восток, вплоть до Индии. Мы уже приводили данные о присутствии в этой стране рабов, вывезенных из Эфиопии. Поступали в Индию и зенджи. Всех африканских невольников называли по-арабски «хабши» (иногда — «сиди») — это подчеркивало, что торговля этими рабами находилась в руках арабов. Африканские рабы в Индии сначала использовались на самых простых работах. Путешественник Ибн Баттута, который в XIV в. пересек полуостров Индостан с севера на юг и достиг Цейлона, нередко встречал африканских невольников среди слуг, сторожей, солдат и моряков. Некоторым из них удавалось проявить себя, особенно эфиопам, и тогда они занимали высокие должности вплоть до губернаторов в мусульманском султанате Дели, действовавших, по существу, как независимые правители.
В последующие годы сюда привозилось еще больше африканских невольников, но особенно много в середине XV в., когда наступил расцвет городов на восточном побережье Африки и возрос экспорт рабов отсюда. «Массовый» вывоз рабов происходил и после вторжения мусульман в Эфиопию в 1527 г., сопровождавшегося захватом многочисленных военнопленных. Именно в это время присутствие африканцев стало в отдельных районах Индии важным политическим фактором. Африканцы, оказавшиеся в большом числе в армии Бенгалии, сумели узурпировать власть, и в 1487–1493 гг. в Бенгалии правили «хабши». Потеряв власть в Бенгалии, они еще долго сохраняли свое влияние в других областях Индии. Так, они сыграли решающую роль во внутренних конфликтах, раздиравших султанат Бахманидов в глубине Декана (XIV–XV вв.). На западном побережье Индостана один из самых знаменитых «хабши» — Малик Анбар, когда-то купленный в Багдаде, утвердился даже как визирь, установив контроль над страной. Он осуществил большие реформы, а его сын продолжал дело отца до тех пор, пока не был разбит войсками императора моголов. Но наибольшее число эфиопов находилось в Гуджерате (области к северу от Бомбея), где они занимали важные посты в военном флоте и армии, по крайней мере до XVIII в., когда их навсегда вытеснили местные жители. Взлет и падение! После периода такого взлета слово «хабши» в Индии приобрело уничижительное значение и по отношению к людям с очень темной кожей, неимущим и (совершенно непонятно, по какой причине) с аппетитом Гаргантюа…{125}.
Ареал экспорта африканских рабов на востоке распространялся еще дальше, вплоть до Китая. Появление там черных невольников отмечается с VII в.{126}. Их привозили арабские купцы, образовавшие в Кантоне такую значительную общину, что она смогла в следующем веке устроить здесь бунт и разграбить город. Подобные действия, возможно, спровоцировало издание эдиктов, запрещавших ввоз в Китай многих товаров. Власти хотели таким путем избежать вывоза из страны металлических изделий, чему способствовал рост товарообмена. В числе запрещенных к ввозу товаров были и рабы. Неизвестно, ни как строг был этот запрет, ни как долго он действовал; надо думать, не очень долго, так как спрос на рабов продолжал существовать. Китайцы были прекрасно информированы о достоинствах эфиопских женщин, что и объясняло высокие цены на этих невольниц. Китайцы придерживались арабского взгляда на зенджей и за внешний вид и затруднения в овладении языками называли их «демонами», «дикарями», «варварами». В то же время пригодность африканских рабов к самым тяжелым работам и их покорность невольничьей судьбе очень ценились в Китае.
Один текст XII в. сообщает, что большинство зажиточных семей в Кантоне имело в качестве слуг рабов-африканцев{127}. Вероятно, их число впоследствии даже возросло, когда воцарившаяся в XIV в. династия Мин стремилась усилить морскую мощь империи. Помимо использования традиционных посредников в торговле с восточным побережьем Африки, с ним установились и прямые контакты путем отправки туда крупных флотилий. Эти контакты расширялись, и их следы обнаружены в ряде археологических раскопок в Африке, где найдены китайские монеты и фарфор того времени. Могадишо, по-видимому, занимало особое место в этих контактах, а некоторые историки даже говорят о своего рода китайском протекторате, якобы просуществовавшем здесь вплоть до прихода португальцев.
Другой регион на юге Азии, куда привозились черные рабы, — острова Юго-Восточной Азии. У этого обширного архипелага издавна имелись связи с землями в западной части Индийского океана. Безусловно, индонезийцы уже в V в. достигали Мадагаскара. Начавшиеся с этого времени миграции в значительной мере способствовали формированию населения острова. От Мадагаскара же не так далеко до восточного побережья Африки с его богатыми материальными и людскими ресурсами.
Индонезийцы побывали здесь довольно рано, так как найденная на Яве надпись с упоминанием о рабах-зенджах на этом острове относится примерно к 800 г{128}.
Зенджи пользовались большой известностью в этих далеких краях, как об этом свидетельствует текст X в. В нем сообщается, что люди с островов «Ваквак» (так именовали Малайский архипелаг) появлялись у побережья с флотом из тысячи судов после плавания, длившегося год и сопровождавшегося разбоем. Эти люди заявляли, что они прибыли «за товарами, подходящими для их страны и Китая, например, такими, как слоновая кость, черепаховые панцири, шкуры пантер, амбра, а также за зенджами, легко переносившими неволю из-за своей большой физической силы»{129}. Таким образом, для приобретения этих рабов снаряжались крупные и продолжительные экспедиции, маршрут которых мог быть довольно протяженным, если есть упоминание о Китае, указывающее на завоз африканских рабов и в эту страну. Такой факт вряд ли был единичным, поскольку два века спустя, по сообщению Идриси, восточное побережье Африки настолько регулярно посещалось судами с островов «Забедж» (т. е. с Явы и Суматры), что «люди понимали язык друг друга»{130}.
Безусловно, не следует преувеличивать масштабы вывоза черных рабов в Южную и Юго-Восточную Азию, который, несомненно, намного уступал рассмотренному выше экспорту африканских невольников в то же время в другие регионы. И все же следы первого достаточно заметны на протяжении довольно длительного периода.
Использование рабов
С VIII по XVII в., т. е. в период, которому посвящена большая часть данного раздела, черных рабов вывозили из всей Суданской зоны, от Атлантики до Красного моря, а также из Восточной Африки. Невольники оседали как в пределах Африки, так и вне ее, иногда даже далеко за границами мусульманского мира. Как же их использовали? Вскользь мы уже касались этого вопроса, но все же следует задержаться на нем, хотя это относится к собственно работорговле лишь косвенно.
Большое число невольников использовалось в качестве домашней прислуги. В Северной Африке, например, негритянки имели репутацию отличных кухарок. На Ближнем Востоке и в Индии очень высоко ценилась эфиопская прислуга. Особо следует отметить спрос на темнокожих наложниц, иметь которых разрешал мусульманский закон. Больше всего ценились за красоту фульбе, нубийки и эфиопки. При достижении человеком определенного положения в мусульманском обществе (не говоря уже о монархах) считалось необходимым иметь гарем. Например, «Хроника Кано» сообщает, что один сарки (король) прославился тем, что первым в династии стал обладателем тысячи женщин{131}. Традиция создания больших гаремов требовала и специальной службы — евнухов.