Мы уже видели, как в Борну и государствах хауса возникали центры, специализировавшиеся на «производстве евнухов». Были и другие такие центры — царство Хадья[14] в Эфиопии и Верхний Египет{132}. Крайне примитивные способы кастрации вели к огромной смертности тех, кого подвергали операции, и поэтому цены на евнухов были очень высокие. Один сарки из Кано отдал, например, за двенадцать евнухов десять лошадей{133}. Зная, что в то время лошадь обменивалась на пятнадцать обычных невольников, мы видим, что евнухи ценились примерно в двенадцать раз дороже простого раба. Таким образом, они входили в число «предметов роскоши» и их почти всегда преподносили важным лицам в качестве подарка.
Обязанности евнухов не ограничивались охраной гаремов. Поскольку у них не могло быть семейных привязанностей, они менее зависели от многих житейских обстоятельств, что гарантировало верность хозяину, и поэтому евнухам иногда поручались важные дела и доверялись ответственные должности. Это даже не было редким явлением. «Домашние невольники», как их впоследствии называли (особенно тех, кто родился в доме хозяина), могли пользоваться его особым расположением и выполняли поручения, требующие полного доверия. Они становились скорее помощниками, чем слугами.
Другое использование рабов-мужчин — военная служба. Мусульманские государства включали в свои армии черных солдат — рабов, специально приобретавшихся для увеличения численности вооруженных сил. Обычно эти солдаты хорошо дрались, а в ряде случаев именно благодаря им или их многочисленности достигалась победа. В армию Марокко такие солдаты, по-видимому, стали включаться особенно давно, во всяком случае уже с XI в., в эпоху Альморавидов. Среди черных солдат хорошо проявили себя рабы из племени уолоф, участвовавшие в 1541 г. в штурме Агадира, находившегося в руках португальцев. Уолоф сражались «как дьяволы, а не как люди», писал о них с восхищением один из оборонявшихся{134}.
Подобные подвиги лишь усиливали желание разных правителей иметь у себя таких солдат, чем, в частности, серьезно занялся знаменитый султан Исмаил, создавший в годы своего правления (1672–1727) «черную армию» Марокко. Она насчитывала при нем 150 000 человек и, по существу; обеспечивала свое воспроизводство, так как солдаты женились на соплеменницах, а рождавшиеся мальчики заранее предназначались для военной службы. Подготовка к ней была разносторонней и включала обучение многим ремеслам{135}.
Постепенно черные солдаты приобрели такое значение, что их позиция могла оказаться решающей во время кризисов престолонаследия. Они сгоняли с трона одного претендента, сажали на его место другого, требовали особой платы за поддержку претендентов, короче, становились решающей силой в установлении баланса политических сил{136}. Это стало серьезной угрозой для внутренней безопасности страны, и поэтому постепенно роль этих войск свелась к личной охране султанов. В Алжире такой функции у черных солдат не было, но в Тунисе именно они позволили Зиридам[15] в XI в. добиться здесь независимости от правившей в Каире династии Фатимидов. Когда же в отместку Каир организовал вторжение кочевых племен в Тунис, то за своего властелина, как пишет арабский историк, с яростной энергией дралось «множество рабов из его черной гвардии, жертвовавших за него жизнью»{137}.
Аналогичная ситуация сложилась в Египте. Здесь, как упоминалось, в армии уже в IX в. насчитывалось несколько десятков тысяч черных солдат и примерно столько же их было и позже. Их привозили с юга, из Нубии; они отличались крепким телосложением. Высоким ростом, устрашающим видом и своей многочисленностью они поразили персидского путешественника, посетившего Каир в XI в.{138}. Когда в 1169 г. знаменитый Саладин, назначенный визирем Египта, пожелал выйти из-под власти халифа, назначенного Фатимидами, черные солдаты подняли мятеж, чтобы защитить халифа. Однако халиф отказался от их поддержки, и они разбрелись по стране, подвергаясь безжалостному преследованию. Спустя два года Саладин без труда сверг халифа и объявил себя султаном. Негров сделали прислугой, конюхами, и потребовалось несколько веков своего рода исправительного срока, чтобы негров вновь стали брать в армию, но и то лишь в качестве нижних чинов{139}.
Мы уже упоминали, что и вне Африки, например, в Аравии, рабы-эфиопы использовались как воины. Еще более заметную роль в этом плане сыграли «хабши», весьма многочисленные в некоторые периоды в армиях разных королевств Индии и потому активно участвовавшие в политической жизни этой страны.
В домашнем услужении или на службе в армии у рабов складывались разные судьбы, что во многом зависело от характера их хозяина или начальника. Изредка рабы могли даже войти в хозяйскую семью или же играть заметную роль в делах. Совершенно иной оказывалась жизнь рабов, направленных на тяжелые работы. В рассмотренных нами регионах повсеместно развивались активные торговые связи, но в то же время часто не хватало вьючных животных или же использование их было невозможно, например, на горных караванных тропах. В этих случаях товары переносили на спине или на голове носильщики. Переносимый ими груз превышал 30 кг, а дневные переходы составляли 15–20 км. Носильщики, которых использовали особенно часто, сообщает автор XVI в., «не сохраняли вообще волос на голове из-за значительного веса переносимых ими обычно на ней грузов»{140}. Такая работа была, конечно, уделом рабов, но обязанности невольников в караванах были и иными. Из них формировали, например, даже вооруженный эскорт, необходимый для обеспечения безопасности в пути. В городах, где останавливались караваны, рабы также занимались охраной товаров или какой-либо работой, которая обеспечивала их существование{141}.
Отнюдь не более легкая работа ждала рабов на плантациях. Хотя в сельском хозяйстве мусульманских стран рабы африканского происхождения были не так многочисленны, как в хозяйствах европейцев в Америке, но все же их и здесь насчитывалось немало. Невольники использовались, в частности в сахарских районах, для ухода за посадками пальм и сбора фиников. Главным делом рабов в Сахаре была постройка фоггар — особых подземных галерей, в которых собирались подземные воды, направлявшиеся самотеком к орошаемым землям. Сеть фоггар иногда была очень плотной, и, например, в оазисе Туат их общая протяженность достигала 2500 км.
Системы фоггар, которые выкапывались с помощью примитивных орудий труда, требовали многочисленной рабочей силы не только для их сооружения, но и для поддержания их деятельности. Водостоки быстро заносились песком, и их приходилось чистить один-два раза в год. Таким образом, рабский труд обеспечивал поступление воды, дававшей жизнь в пустыне.
Не с этим ли трудом связана старинная традиция в Табельбале, на северо-западе Сахары? Здесь, когда в семье умирали двое детей подряд, следующего новорожденного объявляли «проданным неграм», чтобы отвести от него этим злой рок. «Продажа» была чисто символической, так как ребенок оставался в семье, но, став взрослым, он должен был всю жизнь делать весной пожертвования своим «названым хранителям»{142}.
Многочисленная рабочая сила, помимо сахарских оазисов, использовалась на плантациях сахарного тростника в Марокко, так же как и в крупных поместьях Месопотамии (об этом мы уже говорили выше, рассказывая о последствиях большой концентрации рабов). Такая концентрация африканских невольников встречалась и в других местах, например в провинции Лахса на северо-востоке Аравии (современный Бахрейн), где один персидский путешественник XI в. насчитал 30 000 черных рабов на сельских работах — это очень значительная цифра в сравнении с довольно немногочисленным населением{143}.
14
Хадья — мусульманское государство, длительное время существовавшее на территории Эфиопии (XIV–XIX вв.), переживая периоды подъема и упадка. В конце XIX в. добровольно слилось с Эфиопской империей.
15
Зиригы — династия, правившая в Тунисе в X–XII вв. и создавшая под покровительством Багдадского халифата суннитское государство со столицей Кайруан.