Эти территории стали резервуаром, из которого постоянно черпались невольники. Их везли к побережью на больших судах-пирогах. Общество Экпе обеспечивало регулярность этого торгового грузопотока. В 1711–1810 гг. в результате такой активности Экпе восточная часть дельты Нигера поставила западноевропейским работорговцам около миллиона рабов{185}. Работорговля продолжалась здесь в таких же масштабах примерно до 1840 г.
На первый взгляд картина была иной в других районах побережья: в Кайоре и Баоле в Сенегамбии (о них пишут Мартен и Беккер, а с несколько иных позиций — Кёртен); в обществах без признаков государственности, которые изучал Родни; то же можно сказать и об удивительном явлении — «лансадос», афро-лузитанских мулатах, активно занимавшихся работорговлей до XIX в. и расселившихся вплоть до Лагоса (на территории современной Нигерии). Так под разлагающим влиянием европейцев, предлагавших самые разные товары в обмен на «живой товар», все перечисленные африканские «общества» и их аналоги весьма интенсивно включались в работорговлю{186}.
Практику приобретения европейцами невольников можно, сильно упрощая дело, свести к двум основным формам: товарообмен на борту судна и на берегу. Прибегая к еще большему упрощению, мы осветим дальше также методы перевозки африканцев через океан. Мы прибегаем к схематичности не из-за того, что речь идет о явно постыдных делах, а так как иначе по каждой из этих тем пришлось бы писать целую книгу.
«Обмен под парусами» — метод, когда корабль любой страны (или, как говорят моряки, под любым флагом) ведет покупку невольников в одной за другой, заранее известных работорговых точках африканского побережья, где европейцы еще не закрепились на берегу. В этих случаях судно становилось на якорь в нескольких кабельтовых от берега, например перед первой волной «барра», если не имелось более удобного рейда. Ставшее на якорь судно превращалось в настоящий базар с выложенными на прилавки товарами для покупателей или, что вернее в данном случае, для товарообмена, поскольку денежное обращение на побережье практически отсутствовало.
Прежде всего выполнялись традиционные акты начала торговых операций — выплата пошлин-подарков за стоянку у берега, в которые входили разные товары. Затем подплывали пирóги. В европейских рассказах много места уделяется попойкам африканцев-работорговцев на кораблях. Это так и не так, но подобные рассказы, принижая африканских продавцов людей, как бы старались провести мысль, что покупка «живого товара» была для невольников чуть ли не спасением. После того как сделка заключалась, начиналось перемещение живого и неживого товара на берег и с берега. Бывало, что приходилось докупать разные товары на других стоявших здесь же на рейде кораблях, чтобы расплатиться за приобретенных невольников. Корабли эти могли принадлежать тем же судовладельцам, могли — другим, важно лишь, чтобы на них нашелся нужный товар. Именно в таких ситуациях проверялась компетентность суперкарго, но это же свидетельствовало и о постоянстве материальных запросов африканцев, продававших невольников.
В 1714 г. такие французские невольничьи суда, как «Ле Фаэтон», «Ль’Африкен», «Ле Люзенсе», «Ле Венкер», загружались примерно тем же (каури, трубки, яркие ткани, ружья, водка), чем через пятьдесят лет загружала трюмы работорговая армада под командой Ван-Альстейна и даже еще позже, в 1790 г., «Ля Мюзегт» судовладельца Линкольна. Более или менее продолжительная в зависимости от торговых переговоров стоянка корабля заканчивалась опять раздачей прощальных подарков, знаменовавших завершение сделки. В качестве таких подарков иногда вручались, например, золотые серьги, сервизы или серебряные столовые приборы.
Некоторые суда подобным образом могли вести торговлю в каботажном плавании в течение целого года и даже дольше. Невольников скупали небольшими группами по мере движения к месту оптовой торговли «живым товаром». Там делались крупные закупки, но не. всегда они совершались быстро. Стоянки в Виде, в дельте Нигера или в Лоанго длились по несколько месяцев, а это позволяет думать, что корабли не так легко было полностью загрузить людьми.
С точки зрения покупателей рабов, наилучшим способом содержать невольников до их вывоза морем считалось размещение их на берегу в бараках из жердей, имевших хорошую вентиляцию. При менее благоприятных условиях, например при длительном каботажном плавании, приходилось держать невольников на борту. Именно в этих случаях обычно происходили одиночные и коллективные самоубийства невольников. Известны случаи, когда женщины парами бросались в море, и морские акулы в этом случае играли для невольниц ту же роль, что и работорговые «акулы».
Длительное содержание рабов на борту было также причиной эпидемий, приводивших к высокой смертности. Случались и мятежи невольников. По имеющимся данным, они происходили реже, чем это принято считать, но все же — один-два бунта на каждые десять морских невольничьих экспедиций. Французы, у которых постоянные стоянки имелись лишь в Сенегале и Виде, почти всегда практиковали «оздоровительные» высадки живого груза на Иль-дю-Пренс{187}. Это вызывалось отнюдь не «движением души», а экономической заинтересованностью судовладельца.
Действительно, такие высадки было выгодно и нетрудно осуществлять, когда невольничий корабль поддерживал связь с фортами и укрепленными европейскими факториями. Это были прочные сооружения, иногда очень внушительные, как, например, Эль-Мина, цитадель Кейп-Кост, три форта Аккры или считавшаяся неприступной португальская крепость Качео. Между Сенегалом и Анголой возникло 43 подобных укрепленных пункта, принадлежавших французам, датчанам, португальцам, голландцам, но главным образом англичанам. Наибольшая концентрация крепостей (32) приходилась на отрезок побережья от мыса Три-Поинтс до Виды, хотя это еще не обеспечивало усиления западноевропейского проникновения внутрь Африки.
Такое проникновение происходило позже по-иному, а в местах своего первого закрепления на Африканском континенте европейцы могли управлять лишь теми, кто жил в самих фортах, т. е. двумя-тремя сотнями людей в наиболее крупных пунктах, включая в это число и рабов. А всех европейцев на всем побережье, исключая Анголу, вряд ли насчитывалось и три тысячи человек. Если не считать Сен-Луи на Сенегале, остров Горэ, Качео и Биссау, Золотой Берег и западную часть Невольничьего Берега (помимо Анголы), то на трех тысячах километров Атлантического побережья Африки других постоянных европейских поселений не было.
Реальная власть всюду еще принадлежала африканцам и проявлялась в необходимых случаях как сила, способная устранить сомнительные или слишком смелые притязания европейцев. Так были сожжены форты в Лоанго и Аккре, а королевство Бенин, например, просто отказалось от всяких контактов с европейцами и имело с ними торговые отношения только через посредство «королевства» Итсекири, специально созданного для этой цели искусственного политического образования[28].
Европейские форты, продолжавшие скупать довольно значительные количества золота, функционировали и как места складирования и распределения европейских товаров, а также для временного содержания невольников перед их отправкой за океан. По современным оценкам, в XVIII в. только через форты Золотого Берега прошло 678 000 таких рабов. Форты имели для этого все необходимое. Например, в огромных подвалах замка Кейп-Кост можно было одновременно содержать более тысячи людей, состав которых, разумеется, постоянно обновлялся. К слову сказать, для этих невольников короткое пребывание в фортах было, вероятно, все-таки более легким, чем последующий путь на кораблях.
То, как перевозили через Атлантику невольников, стало темой многих исследований, книг, картин. Широко известны гравюры, изображающие танцующих под барабан на палубе негров, но также планы и разрезы кораблей «Брукс» и «Вижилян», набитых как сельди в бочке невольниками в надпалубных пристройках, сколоченных корабельными плотниками. На таких судах невольники не всегда могли даже вытянуть ноги и их часто везли в скрюченном положении. Так ли все это было или все-таки не так?
28
Итсекири (Оде-Итсекири, более известно под португальским названием Варри) — в XVI–XIX вв. го род-государств о на Нигерийском побережье, активно посредничавшее в европейской работорговле. Население Варри уже в XVII в. было почти поголовно обращено в католичество.