В последней трети XVIII в., когда только начали вынашиваться породившие аболиционизм идеи, еще оставались в силе португальские рекомендации прошлых веков, исходившие из принципа размещать на судне в среднем по три раба на одну единицу измерения водоизмещения корабля.
Во французских единицах измерения и со всеми оговорками, которые следует сделать, когда речь заходит об определении водоизмещения судна, тоннаж измерялся габаритами трюмов, а единица измерения составляла 42 кубических фута (т. е. 1,44 кубического метра или же объем 200 × 100 × 72 см). В последние два десятилетия английской работорговли средняя норма загрузки невольников составляла одну «живую единицу» на единицу водоизмещения корабля. Однако в конце XVIII в. аболиционисты называли невольничьи корабли «плавающими могилами» и доказывали это в своих публикациях, особенно с помощью эмоциональных рисунков. Вероятно, к тому же эти издания отражали дух трагизма, царивший на заре эры романтизма.
По существу, приведенные расчеты свидетельствуют лишь о высокой «плотности загрузки» невольниками кораблей, что ряд авторов и считали главной причиной высокой смертности африканцев при плавании через Атлантику. Но эта смертность еще больше зависела как от времени предварительного пребывания невольников на берегу перед отправкой за океан, так и от продолжительности плавания{188}. В любом случае одни цифры далеко не все объясняют.
Профессиональные моряки, окружавшие Христофора Колумба во время его первого плавания через Атлантический океан, дрожали от страха уже через три недели после начала плавания, не видя впереди земли. И это совершенно достоверно. Что же должны были испытывать при таком плавании сухопутные жители Африки? Что переживали они, скученные десятками и сотнями в закрытых помещениях кораблей и испытывающие бортовую и килевую качку? Как переносили они в этих условиях жару экваториальных и тропических широт, когда корабль оставался без движения, попадая на месяц, два, иногда и три в зону штиля? Мы не говорим уже о бесконечных штормах. Разве. можно называть литературу обо всем этом ложным пафосом аболиционистов?
За невольниками нетрудно присматривать, когда их немного. Тогда их можно даже выводить каждый день на палубу подышать свежим воздухом, что шло лишь на пользу работорговцу. За это время и экипаж успевал «проароматизировать» помещения невольников, как называли тогда дезинфекцию путем окуривания парами уксуса. Когда же невольниками бывали забиты все трюмы, то людей тем реже выводили глотнуть чистого воздуха, чем больше их везло судно. Невольников быстро возвращали с палубы на свои места, зловоние которых от кала, мочи, рвоты забивало запах корабельной смолы и свидетельствовало о больных лихорадкой. В те времена говорилось, что невольничий корабль можно узнать издали по запаху. Жизнь африканских рабов на этих кораблях так тесно соседствовала со смертью, что не шла ни в какое сравнение с положением белых экипажей даже в тех случаях, когда у последних процент смертности мог оказаться выше.
Что же происходило в случае бунта невольников на корабле? Если его подавляли, то делалось моральное внушение, часто сопровождавшееся жестокими физическими наказаниями. Затем зачинщиков вешали на реях и экипаж тренировался в стрельбе по их трупам. Если мятежники побеждали и это было вблизи от побережья, то на лодках или пирогах невольники уплывали к берегу, где их вполне могли опять захватить в рабство и продать. Наконец, если бунтовщики брали верх в открытом море, то, вероятно, «корабль пропадал без вести». Такие суда никогда и никуда не приплывали, так как если африканцы уничтожали весь экипаж, то уже некому было вести корабль в открытом море.
Когда на борту случались роды, сколько времени мог прожить новорожденный? А сколько так умерло грудных детей, проданных вместе с их матерями? Надо также четко представить себе, как часто после пересечения океана невольники доходили до такого состояния безумия и страха, что их трудно было признать за живых людей. Впрочем, и за океаном их общим уделом были столь же тяжелые испытания.
В инструкциях судовладельцев своим капитанам в общих чертах давались указания о возможно лучшем содержании живого груза, так как это было в экономических интересах работорговца. В целом судьба невольника была лотереей с шансами выжить. За период работорговли через Атлантику в такой лотерее участвовало примерно восемь миллионов вывезенных из Африки рабов, однако это только приближенная оценка. За африканцев, проданных в страны Америки, было выручено не менее трехсот миллионов фунтов стерлингов, или 7,5 миллиарда ливров. А ведь, кроме этого, столь грандиозная экономическая операция обеспечивала еще и занятость множества людей в Европе и Африке. Так почему же и как потребовалось сворачивать такое предприятие?
Легальная, защищенная, «уважаемая» торговля черными невольниками, триумфально служившая развитию экономики, долго не привлекала внимания сил, которые пеклись о моральных интересах. Понятие «запрещения» (abolition) работорговли принадлежит Западу. Аболиционизм был как бы односторонним явлением, иначе говоря, об этом ни с кем в Африке не советовались. Аболиционизм был ей навязан. Проводившиеся с 1790-х годов многочисленные международные форумы заставляют историков задаваться вопросом, что же послужило глубинной причиной возникновения гуманитарного движения, о котором пока известно так немного.
Зародившись в первой трети XVIII в., укрепившись в его второй половине, наращивая свою активность с 7* 99 ШО г., а особенно с 1787 г., это движение добилось (теоретически) победы в 1802–1807 гг. в нескольких странах: Дании, Англии, США. Событием в этом движении стало то, что в 1794 г. революционная Франция запретила рабство, хотя совершенно недвусмысленно обошла молчанием работорговлю. Впрочем, в одно время с Амьенским договором[29] первый консул Наполеон Бонапарт особым декретом восстановил в правах и то, и другое.
У историков бытуют два противоположных взгляда. Первый заключается в том, что запрещение работорговли совпадает с переходом западного мира к экономике с новой структурой, в которой оказались несовместимы рабский труд и промышленное производство. Старые способы производства приходили в упадок, предвещавший их исчезновение. Такой взгляд низводит «1 роль гуманитарного движения к расплывчатым выступлениям привилегированных интеллектуалов, связанных с нарождавшимся капитализмом.
В отличие от этого вторая точка зрения отвергает и опровергает тезис об упадке рабовладельческой системы в то время. На первый же план выдвигается идея о пробуждении сознания, сначала индивидуального, затем и коллективного. Последнее позволяло говорить даже об участии народных масс в аболиционизме. Наибольшее развитие и распространение его филантропические принципы получили в Англии. Франция и США шли вслед за ней, но разными путями.
Исследования последних лет показывают, что аболиционизм в Англии проявлялся иным образом, чем, например, во Франции. Массовость движения аболиционистов в Англии подтверждается многочисленными петициями, собиравшими десятки тысяч подписей, которые ставили прихожане после воскресных молебнов. В требовании запретить работорговлю, таким образом, присутствовал и религиозный оттенок. У французов же требование запрета рабства окрашивалось общим настроем революции, во время которой во Франции и стал развиваться аболиционизм. Совершенно уникален случай с французским «Обществом друзей черных». Рабовладельцы и работорговцы создавали ему репутацию политической организации, существующей на деньги Англии{189}. Это было не так, но нельзя отрицать, что идеологическая модель этого общества порождена активностью британских аболиционистов. Вполне очевидно, что французы не могли создать свою, чисто национальную, галльскую концепцию филантропии, когда в мире уже существовали принципы универсальной морали.
Доктрина аболиционизма зародилась в еще нечетком виде в конце XVII в. Она была близка взглядам деятелей эпохи Просвещения. Квакер Бенезе сформулировал суть доктрины еще до провозглашения независимости США. Затем идеи аболиционизма развивали Гренвил Шарп, Томас Кларксон, Уильям Уилберфорс в Англии, во Франции — аббат Рейналь, взывавший к прекращению рабства как тяжелейшего преступления; его поддерживали Дидро, Кондорсэ, Фроссар, Бриссо, Петион, Клавьер, не считая других, менее значительных лиц. Все, кого привлекала доктрина, способствовали ее развитию и распространению. Аболиционизм был детищем своего времени, его общая теория и методы родились среди трудов и открытий века Просвещения.
29
Мирный договор, заключенный Францией и ее союзниками с Англией в 1802 г. в г. Амьене. Договор явился, по существу, перемирием в долгом противоборстве Англии в конце XVIII — начале XIX в.