Соглашения включали два главных пункта:
1) право взаимного досмотра, т. е. право военного корабля одной подписавшей соглашение державы (Англии и Португалии, Англии и Испании, Англии и Голландии) останавливать в море и досматривать (с участием воинской силы), а в случае необходимости и задерживать торговые суда другой страны — участницы соглашения, если на них перевозятся черные невольники;
2) создание юридических комиссий (в принципе смешанных), наделенных правом суда над захваченными работорговцами.
Такие комиссии действовали в основном в Сьерра-Леоне, ставшей британской королевской колонией с 1808 г. После судебного разбирательства и обвинительного приговора невольничьим кораблям задачей комиссий было освобождение африканцев на африканской земле (последняя, впрочем, здесь уже стала колониальной территорией), их устройство и забота о них. Таким образом, созданная Англией аболиционистская и репрессивная система своими методами и целями соответствовала важнейшим рекомендациям «гуманистов». Это, конечно, был вызов определенной экономической системе и связанным с ней интересам, т. е. это был приговор работорговле, а в более отдаленной перспективе — рабству.
В Соединенных Штатах и Франции в этом плане сразу же возникли трудности. В Португалии, Испании и Бразилии трудности тоже сохранялись долгое время. США и Франция поставили свои подписи и дали заверения в Вене и Генте (американцы) — заверения имели аболиционистский характер, но обходили вопрос о репрессивных мерах или, во всяком случае, о их проведении в сотрудничестве с Англией и ее военно-морским флотом. Франция и США занялись своего рода «автономным аболиционизмом» и репрессиями, которые каждая из этих стран осуществляла по-своему.
Первый французский аболиционистский закон датирован апрелем 1818 г. В двух его коротких статьях говорится о запрете «перевозок, известных под названием торговли черными», и о наказании нарушителей закона конфискацией их судна, а капитана — лишением этого звания. В тексте ни одним словом не упоминаются ни организаторы работорговли, вкладывавшие в нее средства даже после ее запрета, ни владельцы судов, перевозивших рабов. Возникает предположение, что такая «терпимость» со стороны морских властей и правительственных юридических органов как бы давала возможность обходить закон со всех сторон.
Тем не менее министр военного флота тотчас же отправил к побережью Западной Африки три военных корабля с предписанием «помешать» торговле рабами, в которой принимали участие французские коммерческие суда. Это было явно политическое мероприятие, преследовавшее на самом деле совершенно иные цели — показать, что режим Реставрации существует. Отправку кораблей очень плохо восприняли в народе (в том числе и моряки королевского флота), видевшем в этом заискивание режима перед прежним врагом Франции, т. е. Англией. Во всяком случае, это мероприятие действительно было мало связано с гуманитарной проблемой. Если не считать всего двух задержанных кораблей, что к тому же не получило судебной санкции, французская морская блокада не была эффективной вплоть до 1822 г., когда произошли резкие изменения, на которых мы остановимся ниже.
Североамериканский аболиционистский закон был провозглашен еще в 1808 г., но только в 1819 г. американский конгресс стал рассматривать два варианта его применения на практике: устройство на африканском побережье морской базы для борьбы с работорговлей по образцу действий англичан в Сьерра-Леоне или создание, также в подражание им, некоей организации в Африке, которая могла бы принимать освобожденных в Америке африканских рабов. В будущем, как известно, так возникнет Либерия[30], но это никак не связано с ранними рейдами военных кораблей США. находившихся тогда к тому же обычно под командой южан-рабовладельцев. В течение четырех лет, начиная с 1820 г., США, по-видимому, занимали ведущее место в своего рода международном соревновании по борьбе с работорговлей. Конгресс принял в это время новый закон, приравнивавший работорговлю к пиратству, а виновных в ней приговаривали к смертной казни. Тем не менее до 1842 г. американское крейсирование у побережий было эпизодическим, а временами вообще не проводилось. Англия же долго тянула с принятием соответствующего закона, сделав это по американскому образцу только в 1824 г.
На первых порах ни американцы, ни французы, придерживавшиеся разных подходов к борьбе с работорговлей, не сумели применить на практике как национальные законы, так и международные обязательства в проведении этой борьбы. Если в критике Соединенных Штатов Великобритания проявляла большую терпимость, то Францию, наоборот, она все яростнее обвиняла в тайном сговоре администрации с нелегальными работорговцами и снисходительном отношении к ним королевской власти. В Париже, в кабинетах министерства военного флота барона Порталь и директора министерства Бурсена, из-под пера официального докладчика барона де ля Марделя часто возникало слово «война» как возможный, хотя и нежелательный путь решения «великого дела» (отмена рабства и запрещение работорговли) в том виде, в каком это виделось Англии, выступавшей как бы от имени всего человечества. Но на практике такой путь Францией отвергался, исходя из ее представлений о национальных интересах.
Что касается стран Иберийского полуострова (так же как и новых независимых стран в Латинской Америке), то в отношении их Великобритания проводила политику кнута и пряника. Соглашения с испанцами и португальцами она добилась в 1817 г. лишь благодаря денежной компенсации — более миллиона фунтов стерлингов — за ущерб или на вспомоществование лицам, материально пострадавшим от аболиционистских и репрессивных мер. Помимо этого, португальцы получили все-таки право легально продолжать южнее экватора торговлю рабами, вывозимыми в Бразилию, которая еще не стала независимой, но бурно развивалась экономически.
Эта привилегия Португалии не очень задела мадридские власти, так как в это время происходил экономический бум в испанской Кубе. Испания обещала покончить с работорговлей еще к 1821 г., но лишь когда дискуссии на эту тему стали переходить в угрозу прямых репрессий, был заключен (правда, лишь в 1835 г.) новый, более эффективный договор между Англией и Испанией, касавшийся активизации совместных карательных мер; действенный же запрет рабства Испания установила лишь в 1870 г.
Еще сильнее сопротивлялась аболиционизму Португалия, испытывавшая такое же давление и угрозы еще задолго до американской демонстрации морской силы в 1842 г. К этому времени обстановка в метрополиях, вообще во всей Европе, а также в Анголе и Бразилии сложилась непростая. Державам Пиренейского полуострова пришлось идти на уступки и подписать новое двустороннее соглашение, имевшее, наконец, действительно серьезное значение для борьбы с работорговцами этих стран.
В Южной Америке, и особенно в Бразилии, Лондон не отказывался даже от политики шантажа, обещая за аболиционистские меры признание «де юре» новой империи Бразилии, провозгласившей независимость еще в 1822 г. Четыре года спустя хитростью, используя одну статью в торговом договоре с Бразилией, англичане добились от южноамериканского государства обещания принять закон об аболиционизме к 1830 г. Французы назвали такой ход «английским макиавеллизмом». Закон приняли годом позже обещанного, но бразильская работорговля велась с полным размахом еще лет двадцать. Только когда британские военные суда вошли в бразильские территориальные воды и стали обстреливать и топить невольничьи корабли прямо в портах (с другими государствами подобные акции могли бы считаться поводом для войны — «казус белли»), бразильский парламент принял закон о полном запрете работорговли. Однако это было уже в 1850 г.
30
В 1822 г. на мысе Месурадо, где теперь расположена столица современной Либерии, была высажена первая группа привезенных из США освобожденных рабов-африканцев. С 1824 г. эта колония получила название Либерия (от латинского слова «свободный»). Республика существует с 1847 г.