Нападения на эфиопскую территорию не обеспечивали достаточный приток невольников, и из-за нехватки поступления новых рабов пришлось принять специальные меры внутри Судана. Были восстановлены в статусе рабов те, кого во время египетского правления освободили от рабства, установлена государственная монополия на продажу мужчин, большинство из которых требовалось для армии; наконец, полностью запретили вывоз рабов из страны. Последнее распространялось также и на женщин, хотя по отношению к ним запрет соблюдался менее строго и контрабандным путем их удавалось вывозить из Судана. Внутри страны торговля рабами велась еще активно{260}, но в целом в это время наметился явный упадок работорговли по сравнению с предшествовавшим периодом египетского правления.
Такая же картина наблюдалась в южных районах Судана, оказавшихся вне границ махдистского государства.
Трудно найти точные данные, так как истинное положение в тот период малоизвестно (за исключением знаменитого эпизода, когда Стэнли «освободил» Эмин-Пашу)[39]. По-видимому, в это время работорговля опять усилилась, хотя не так, как ранее, поскольку вывоз рабов шел только в направлении Красного моря и Аравии. Египетская администрация, поддерживаемая английскими офицерами, сохранялась в Суакине, а итальянцы в 1885 г. уже оккупировали Массауа. Те и другие осуществляли морской контроль и, кроме того, создали на побережье наблюдательные посты. Однако их сеть была слишком мала, чтобы препятствовать тайной работорговле (до нескольких тысяч человек в год), продолжавшейся до англоегипетского завоевания Судана в 1898 г.{261}.
История рабства в Восточном Судане нашла свое продолжение в авантюре Раббаха. Этот бывший приближенный Зибера бежал из Дарфура, когда его хозяина заключили в тюрьму, а провинцию вновь завоевал Египет. Раббах направился на запад с находившимися в его распоряжении войсками и последовательно оккупировал Вадан, Багирми, затем Борну, создав из них свою эфемерную империю. Эти кампании сопровождались захватами большого числа невольников, которых продавали на рынках, чтобы обеспечить приобретение оружия и боеприпасов, или же включали в армию Раббаха для ее пополнения. Сам Раббах стал жертвой колониального раздела Африки, найдя смерть в 1900 г. в сражении против соединившихся трех французских колонн, подошедших к озеру Чад с севера, запада и юга. Вместе с гибелью Раббаха пришел конец и его империи.
И все же столь обширная суданская работорговля не могла иссякнуть за несколько лет. Утратив свои прежние масштабы, она продолжалась и позже, при этом достаточно регулярно, в частности в связи с паломничеством в Мекку, где продавали рабов из разных районов обширной суданской зоны, привезенных под видом родственников или слуг наложников{262}.
Центрально-Восточная Африка
Еще одна зона широкого развития работорговли в Африке протянулась с востока на запад от Индийского океана до центра континента и с севера на юг от Убанги до Мозамбика.
Мы видели, как на восточном побережье Африки, от Сомали до Софалы (на территории нынешнего Мозамбика), возникла цепочка арабских городов. В XVI в. португальцы овладели главными из них для того, чтобы обеспечить здесь стоянку своих кораблей по пути в Индию. В конце XVII в. городам, расположенным к северу от Ровумы, удалось освободиться с помощью арабов из Омана, и португальское господство сохранилось только южнее этой реки. Да и это «господство» было довольно своеобразным.
Официальная власть португальцев распространялась фактически лишь на несколько пунктов на побережье. В глубине же материка из-за отсутствия у португальцев достаточных сил функции власти были ими возложены на хозяев очень крупных землевладений («празос»). Хотя эти функции были строго регламентированы, но при отсутствии контроля за их осуществлением они быстро стали фикцией. «Празос» занимали огромные пространства, и их хозяева, имевшие собственные армии, обладали абсолютной властью над местным населением.
Пренебрегая заботой об освоении земель, что как раз считалось одной из их главных обязанностей, землевладельцы занимались куда более доходными для себя делами. Самым прибыльным делом считалась торговля рабами, отправляемыми преимущественно в Бразилию. Этот поток африканских невольников присоединялся к потоку рабов, вывозимых через Атлантику, что рассмотрено в предыдущей части книги. Экспорт рабов в другом направлении хотя и уступал первому по объему, но в этом разделе он представляет для нас особый интерес, так как речь идет о Маскаренских островах.
Остров Маврикий, как его теперь называют, был сначала оккупирован голландцами в XVII в., но уже в начале XVIII в. они оставили его. В это время французы обосновались на острове Реюньон (название того времени — Бурбон) и, сменив голландцев на Маврикии, начали без промедления расширять на обоих островах плантации сахарного тростника. В соответствии с уровнем производства той эпохи эти плантации, как и в Южной Америке, требовали многочисленной рабочей силы — рабов. Сначала французы пытались заполучить невольников на Мадагаскаре и в Индии, но в первые десятилетия XVIII в. главным регионом их приобретения стало восточное побережье Африки. Отсюда ежегодно привозили по полторы тысячи рабов, в основном из Мозамбика. Однако тут сразу возникла одна трудность: в соответствии со сложившейся системой международной работорговли, восходящей корнями еще к «исключительному» праву Португалии, работорговля в Мозамбике происходила при обязательном посредничестве португальцев.
Безусловно, португальских чиновников было нетрудно подкупить, но сделки от этого становились менее выгодными. Вероятно, поэтому невольничьи корабли все чаще устремлялись севернее, к той части побережья, где господствовали арабы. Наиболее посещаемыми городами были Занзибар и Килва, так как оба они являлись исходными пунктами торговли, которые вели к народам внутренней части материка: к ниамвези (район Табора) — по одной дороге и к яо (восточный берег озера Ньяса) — по другой.
Именно эти народы проявили инициативу в развитии торговых отношений с побережьем. Поскольку у них к этому времени уже существовали контакты с населением более глубинных районов, они и наладили доставку слоновой кости, меди и рабов в обмен на ружья и ткани. Рабов затем вывозили в Аравию, страны Персидского залива и Индию. Французы вмешались в эту работорговлю, предложив еще один рынок для сбыта невольников{263}.
В период наполеоновских войн англичане, запретившие к тому времени работорговлю, оккупировали Маскаренские острова. В 1815 г. они сохранили за собой Маврикий, где постепенно приток рабочей силы из Африки заменили привозом индийских кули, работавших по контракту. На острове же Бурбон, возвращенном Франции, из-за отсутствия других возможностей восстановилась старая практика доставки рабов, несмотря на формальное запрещение работорговли. Это продолжалось до 1831 г., когда благодаря новому, более суровому закону началась действительно активная борьба с работорговлей.
Хотя один поток в экспорте рабов из Африки прекратился, в целом в XIX в. работорговля оставалась еще широко распространенной в связи с рядом новых политических и экономических условий. Помощь Омана арабским городам на побережье к северу от Ровумы в их борьбе с португальцами оказывалась отнюдь не бескорыстно. Просто Оман стремился сам занять место прежних завоевателей. Этого удалось достичь не без труда, но Оман все же добился своего, когда в 1806 г. на трон взошел Сейид Саид.
Привлеченный коммерческими перспективами африканского побережья, Саид решил взять здесь бразды правления в свои руки. Для этого, покинув жаркую столицу в Маскате, он перебрался на Занзибар. По инициативе султана большое развитие получила экспортная культура масличной гвоздики, быстро ставшая главным богатством островов Занзибар и Пемба, удерживавших мировую монополию в сбыте этой пряности. Сюда иммигрировало все больше арабов, устраивавших гвоздичные плантации, а также индийцев, которых привлекала свобода деятельности. Последние образовали целую общину, занимавшуюся финансовыми операциями. Даже великие державы проявили интерес к Занзибару, заключая с ним торговые соглашения и открывая консульства: США — в 1833 г., Великобритания — в 1840, Франция — в 1844, а Ганза — союз северонемецких городов — в 1859 г.
39
Стэнли Генри Мортон (1841–1904) — американский журналист, известный путешественник по Африке и крупный колониальный деятель. Эмин-Паша — Эдуард Шнитцер (1840–1892) — немецкий врач, колониальный деятель, принял ислам в Египте, с 1878 г. — египетский губернатор Южного Судана. В 1888 г., во время одного из его путешествий в верховьях Белого Нила, оказался в бедственном положении, и Стэнли (на средства английского «комитета по спасению Эмина») направился из Конго на помощь Эмин-Паше.