Южная Африка
Когда 21 апреля 1652 г. Ян ван Рибек привел флотилию из трех кораблей голландской Ост-Индской компании в Столовую бухту, у него имелись четкие предписания, как действовать. Речь шла не о создании переселенческой или экономической колонии, а требовалось лишь обеспечить стоянку для кораблей, шедших в Индию и к островам Юго-Восточной Азии, богатых пряностями, где уже действовала сеть факторий. Новых иммигрантов обязывали построить небольшой порт, обеспечить запасы пресной воды и свежих продуктов, получая от местного населения скот для снабжения мясом кораблей, следовавших в Индийский океан.
Для того чтобы все это выполнить, требовалась хотя бы ограниченная рабочая сила для строительных работ, возделывания земли и выпаса скота. Но местное население (койкоин, их обычно называют готтентотами, хотя это, скорее, презрительная кличка) не могло обеспечить эти нужды. Его можно было использовать как слуг, но земледелие вызывало у них отвращение, так как противоречило их традиционному образу жизни. Возможно, выпас скота и подошел бы к нравам койкоин, но им было опасно доверять стада, поскольку возможность кражи скота явилась бы слишком большим искушением{269}. Руководители Ост-Индской компании выступали против создания здесь большой европейской иммигрантской колонии, считая это дорогостоящим и бесполезным делом, что приводило к необходимости искать какой-то иной выход с рабочей силой.
Поисками ее сразу же занялись на ближайшей территории, которая могла бы удовлетворить потребность в рабочих руках, т. е. на Мадагаскаре. Сначала это не было успешным, но в 1658 г. неожиданно прибыли 174 англичанина, которых захватили в плен на португальском судне, шедшем в Бразилию, и 228 рабов, купленных в Попо в Гвинейском заливе. Этой рабочей силы оказалось более чем достаточно, и часть ее даже отправили в Батавию, других же распределили между колонистами. Однако ожидаемых результатов не достигли, потому что часть рабов разбежалась, а другая из-за неповиновения была возвращена компании и посажена на цепь в форте Кап. Тем не менее через год, когда разразилась первая война с койкоин из-за земельных споров, рабов пришлось освободить из форта, вооружить и послать защищать осажденную крепость{270}. В дальнейшем невольников с западного побережья Африки не поступало, так как это входило бы в противоречие с голландским законом, а монополия на торговлю в этот период в указанном регионе принадлежала Вест-Индской компании; Ост-Индская же компания имела право хозяйничать только в Индийском океане.
Именно в его бассейне и было решено действовать, т. е. вновь вернуться к Мадагаскару, куда стали часто посылать за невольниками небольшие суда. Сначала такие экспедиции устраивались не частными лицами, а представителями компании, имевшими на этот счет четкие инструкции. Они предписывали агентам компании договариваться с местными вождями или с арабскими купцами, расселившимися, как мы знаем, по западному побережью «Большого острова» и занимавшимися перепродажей рабов, доставляемых с материка. Предписывалось также представлять рекомендательные письма («переведенные на латинский язык») и делать все возможное, чтобы добиваться умеренных цен. Если последнего достичь не удавалось, предлагалось добиваться поддержки влиятельных лиц — «дать на лапу» (так!). Приобретать следовало только крепких мужчин в возрасте 16–24 лет, не покупать женщин, обязательно обеспечивать невольникам хорошее содержание при перевозе, с тем чтобы избежать потерь. По этому вопросу нормативные предписания были особенно подробны.
Большое число привезенных в Кап рабов действительно происходило с Мадагаскара. Понятно, что с латинским языком на торговых переговорах делать было нечего. Обычно покупатели рабов брали с собой местного уроженца, давно находившегося в неволе и выступавшего в качестве переводчика. Если по прибытии покупателя невольников для продажи наготове не имелось, то тут же устраивалась охота за ними. В это время начинались переговоры, часто очень напряженные, в полном противоречии с приведенными выше инструкциями компании. Иногда, чтобы купить у неуступчивого вождя мужчин, приходилось приобретать еще женщин и маленьких детей, от которых вождь стремился избавиться. Впрочем, запрет на покупку женщин вообще просуществовал недолго, так как быстро стали понятными преимущества естественного производства рабов на месте.
Мадагаскар, однако, не стал единственным источником рабочей силы для компании. Постепенно она отказалась от своей монополии на приобретение невольников, разрешив покупку их и частным лицам, устремившимся с этой целью вдоль восточного берега Африки вплоть до Занзибара. В бухте Делагоа даже устроили факторию (современный Мапуту), заброшенную через десяток лет потому, что привозимые оттуда рабы не подходили для требовавшихся работ.
Обычно рабов либо покупали, либо захватывали на английских, французских или португальских невольничьих кораблях. О рабах, происходивших из очень далеких краев — голландских владений в Юго-Восточной Азии, из Индии, с Цейлона и т. д., — сначала сложилось самое лучшее впечатление. Они были очень послушны, и их продолжали привозить до тех пор, пока не заметили у них одну неприятную особенность. В припадке гнева или просто возбуждения послушание этих рабов мгновенно переходило в настоящее бешенство, приводившее порой невольников к преступлению. Впрочем, надо учесть, что часть этих рабов была из числа осужденных уголовников, от которых колониальные власти в Азии избавлялись путем отправки их в Южную Африку. Привоз таких невольников сюда прекратили. Следует отметить, однако, что из Индонезии не только привозились рабы, но и приезжали свободные переселенцы, получавшие здесь права колонистов{271}.
В конце концов в этой части Южной Африки сформировалось особое население, находившееся в рабском состоянии. Его численность была относительно невелика, но оно стало весьма заметным среди остававшегося долгое время малочисленным белого населения. В 1711 г. здесь насчитывалось 1870 европейцев и 1771 невольник. Значительная часть последних умерла через два года в результате эпидемии оспы, Тогда пришлось снова заняться доставкой рабов, и их число быстро возросло настолько, что стало заметно превосходить число белых.
В 1797 г. на 21 746 европейцев приходилось 25 754 невольника{272}. Такого числа рабов, однако, уже не хватало, потому что в течение XVIII в. получила довольно широкое распространение культура винограда, обеспечивавшая колонии основной продукт экспорта, но в то же время требовавшая увеличения рабочей силы. Для преодоления ее нехватки была изобретена особая система, названная «обучением»: каждый ребенок, родившийся у женщины койкоин от раба, передавался на службу к колонисту, на чьей земле ребенок появился на свет. На этой службе он находился до двадцати пяти лет, после чего такой невольник получал свободу{273}.
В это время англичане, воспользовавшись вынужденным союзом Голландии с революционной, а затем наполеоновской Францией, захватили Капскую колонию, заставив на Венском конгрессе в 1815 г. признать свою власть над ней. Потеря независимости все более остро ощущалась бурами. В целом они плохо принимали новую власть, чужой язык, а в определенной степени и английское право. Что же касается отношений с местным населением и своими слугами, то буры стремились сохранить сложившийся порядок без всяких изменений.
Буры считали опасной уступкой отмену в 1828 г. обязательных пропусков, свидетельствовавших, что «цветные» вне места своего постоянного проживания «путешествуют» с ведома хозяев. Запрещение рабства в колониальных владениях, объявленное Англией в 1833 г., представилось бурам еще более серьезным покушением на их права и откровенным грабежом. Через два года после этого начался «Великий трек», который за десяток лет увлек примерно 15 000 буров-переселенцев.
Они стремились избежать английского господства и хотели начать вдали от англичан независимую жизнь. Этого им удавалось достичь не без труда. Их первая попытка осесть в Натале быстро провалилась в связи с аннексией территории Великобританией в 1843 г. Тогда буры устремились далеко в глубь материка, но капское правительство попыталось вновь установить контроль над ними. Несмотря на возникавшие трудности, англичане в конце концов признали самоуправление буров, подписав соглашения, положившие основу создания в 1852 и 1854 гг. новых республик — Трансвааля и Оранжевой. Но бурам, получившим удовлетворение по широкому кругу требований, пришлось все-таки сделать одну уступку — запретить рабство. Однако потребность в рабочей силе у буров не исчезла. Поэтому они вновь и в значительно большем объеме восстановили испытанную систему «обучения», название которой к тому же не шокировало англичан. Последние сами воспользовались им для обозначения промежуточного этапа между запрещением рабства в колониях и реальным освобождением невольников.