— Достаточно трагично для тебя, Честити? — шутливо спросил Эд. Но та стояла, ошеломленная этой историей. Я увидела, как из уголка ее глаза покатилась по щеке слезинка. Она была одинокой, впечатлительной девушкой.
— Самое поразительное в этом мифе, — продолжал Брайерс, — что кое-что в нем может быть правдой. Поскольку археологические находки здесь не древнее восьмого века до нашей эры, они придают некоторую достоверность преданиям об основании Карфагена. Мы знаем, что во время правления Пигмалиона в Тире был политический переворот, знаем, что он царствовал в то время, которое традиционно приписывается основанию Карфагена. Знаем также, что огненные жертвоприношения были у карфагенян важным ритуалом, что во времена большой опасности они могли приносить в жертву даже собственных детей и что жена последнего карфагенского правителя бросилась в огонь вместе с детьми, чтобы не попасть в плен к римлянам при падении города в сто сорок шестом году до нашей эры. Как бы то ни было, миф о Дидоне — о ее путешествии, верной любви к мужу, о ее отваге и трагической смерти — дошел до нас через века.
Римлянам этот миф понравился, в чем мы уверены, поскольку они приняли его как свой собственный, с некоторыми изменениями, которые соответствовали их особому, эгоистичному взгляду на историю. Для среднего римского гражданина Рим представлял собой центр вселенной, — продолжал с улыбкой Брайерс.
— Писавший в первом веке до новой эры Вергилий, один из великих древнеримских поэтов, начал повествование об основании Рима со слов «Arma virumque cano», «Битвы и мужа пою», и рассказывает об Энее, троянце, который бежит из побежденной греками Трои, потом уплывает, чтобы стать предком основателей Рима. Fato profugus, «роком ведомый», multum ille et terris iactatus, «Долго его по морям и далеким землям бросала воля богов», пишет Вергилий. Эней приплывает к этим берегам, где его встретила сама Дидона. В этой версии мифа Дидона по воле Венеры пылко влюбляется в удалого Энея, но Эней оставляет ее, когда его призывает долг, и отплывает навстречу своей судьбе. Охваченная горем из-за его измены Дидона сама бросается в пламя. — Брайерс сделал паузу. — Теперь пойдемте и осмотрим это место, прежде чем вы перейдете от ритуалов древних карфагенян к современной тунисской торговле, Лара и Джамиля поведут вас на медину, то есть рыночную площадь.
Все засмеялись.
* * *— Официальная часть нашего тура по медине Туниса окончена, — сказала я группе некоторое время спустя. — Теперь у вас есть время ознакомиться с ней самостоятельно, немного походить по магазинам или посидеть в кофейне, понаблюдать за жизнью вокруг.
— У меня есть карта этого района для каждого, — сказала я и раздала их. — Вы находитесь здесь, — я подняла карту и указала, — на рынке фесок, и если кто-нибудь хочет купить красную шапочку, далеко ходить не нужно. А вон там, — я указала снова, — находится кафе «Шаушен», самая старая кофейня в Тунисе. Есть еще кафе «Мрабат» на Турецком рынке, который находится вон там. Оно построено над могилой святого. Для самых смелых на медине есть общественные бани, называются они хаммам. Большинство бань мужские, но в одной сейчас женское время, — сказала я, взглянув на часики. — Если выберете бани, то испытаете на себе очень важную часть тунисской жизни. Узнаете их по ярко-красным дверям.
По покачиванию голов я поняла, что общественные бани не прельщают членов группы.
— Если заблудитесь, имейте в виду, что медина построена вокруг мечети, поэтому ищите мечеть Зитуна. Я пометила ее, а Джамиля, — сказала я, имея в виду деятельную женщину, разделявшую со мной обязанности гида, — написала на картах ее название по-арабски, поэтому можете спросить направление в любом магазине. Встретимся у главного входа этой мечети примерно через час, скажем, через час десять минут.
Для тех, кто намерен пройтись по магазинам, Джамиля идет в тот район, где иногда можно найти антиквариат, старинные лампы и тому подобное, я пойду на рынки эль Трук и де Леффа, взглянуть на ковры. Если кто-то хочет пойти с одним из нас, пожалуйста. Итак, через час десять минут, главный вход мечети Зитуна. Встретимся там.
— Здесь чем-то вкусно пахнет, — сказал Бен. — Я за то, чтобы пойти подкрепиться.
— Мне хотелось бы посидеть, выпить кофе, — сказала Сьюзи. — Я пойду с вами. Кэтрин, вы идете?
— Пожалуй, — ответила Кэтрин.
— Нора, почему бы тебе не пойти купить что-нибудь стоящее? — спросил Клифф и полез за бумажником.
— Нет, — ответила она, — я останусь с тобой.
— Не нужно, — сказал он с легким раздражением. — Я не инвалид.
— Я хочу ознакомиться с мединой получше, — сказал Эд. — Идет кто-нибудь со мной взглянуть на хаммам?
— Я так и знал, что он пойдет в баню, — негромко произнес Джимми жене.
— Тише ты, — предупредила та.
— Я с вами, — сказала Честити Эду.
— Ни в коем случае! — воскликнула ее мать. — Ты пойдешь выпить чаю!
— Пойду я, — сказал Клифф. Нора было запротестовала. — Ты тоже можешь пойти, если хочешь. Я не хочу ничего упускать.
— Превосходно! — заявил Эд. — Пошли, Клифф. Нора, я позабочусь о нем. Не беспокойтесь.
Нора стояла с сиротливым видом.
— С ним все будет в порядке, — заверила я ее.
— Никогда не знаешь, что может случиться, — ответила она.
— Где-нибудь здесь должен быть торговец монетами, — сказал Эмиль. — Пожалуй, посмотрю, что удастся найти.
Постепенно разошлись и остальные.
* * *Пока что наш план вести себя как можно непринужденнее как будто действовал. Большинство членов группы по-прежнему считало, что ожерелье Кэтрин украл кто-то из служащих, многие пришли к выводу, что она была очень беззаботной. Кэтрин казалась еще очень слабой, но оправлялась от потрясения, и мы придерживались изначальной программы.
Поэтому, пока остальные восхищались изящными римскими мозаиками в музее Бардо, я помчалась в аэропорт встречать Кристи Эллингем.
Не знаю, какой я ожидала увидеть Кристи с ее громким именем и должностью редактора отдела путешествий в журнале «Фёрст класс», потакающем высоким запросам и алчности как новоявленных богачей, так и старых денежных мешков. Высокой, худощавой, элегантной, может быть, высокомерной, с дорогим чемоданом и в роскошном плаще. На самом деле у нее оказалась заурядная внешность, средний рост и вес, короткие каштановые волосы. Единственной приметной чертой был шрам, шедший от уголка губ вниз к краю челюсти. Дорогой чемодан был налицо; высокомерие, однако, никак не проявлялось.
— Привет, — сказала Кристи, протягивая визитную карточку. — Спасибо, что встретили. Мне хотелось написать об этом туре.
И полезла в большую сумочку, достала серебряную зажигалку и пачку сигарет.
— Эти трансатлантические перелеты, в которых запрещается курить, просто убивают меня, — сказала она, глубоко затягиваясь. — Скверная привычка, я знаю. Но бросить никак не могу. Недостает силы воли. Ну, куда едем?
Нужно сказать, что журнал «Фёрст класс» я недолюбливаю. Если вы ищете вдумчивое освещение социальных и политических проблем, вдохновляющие истории о преодолевающих напасти людях или серьезные статьи о чем бы то ни было, читать его не стоит. Однако я прекрасно знала, насколько он влиятелен. Несколько месяцев назад «Фёрст класс» поместил на своих страницах фотографию кооперативной квартиры, которую мы обставляли для подающей надежды канадской кинозвездочки — эту задачу Клайв до сих именует «адской работой», но «Фёрст класс» назвал ее «Новая жизнь в старых домах» в материале, посвященном молодым жизнелюбцам, которым нравятся старые дома, и это вызвало удивительное количество запросов.