— Он уже едет, — негромко сказал водитель и включил скорость, — готовься, бвана. Птица нваи на лету крылатого муравья ловит.
“Мне сказать ему что-нибудь? “, поспешно раздумывал Вьюгин, “а вдруг он знает голос Бригстока?”
Машины начали сближаться. Вьюгин старался выглядеть непринужденно и так, чтобы была видна его рука и часть рубашки, но лицо свое держал подальше от открытого окна. Пусть агент американцев видит его через ветровое стекло. Чиновник был в белой рубашке с галстуком, он тоже носил очки и лицо его предательски блестело, покрытое потом. От жары или от волнения? Возможно, он переживал не меньше Вьюгина. Он, видимо, ожидал, что Бригсток будет сидеть за рулем и тогда им обоим пришлось бы тянуться левой рукой через свободное сиденье, держась правой за руль. Но теперь тот, кого он должен был считать Бригстоком, оказался ближе к нему.
Они сближались, но Вьюгин пока не видел руки с протянутым ему пакетом. “Надо улыбаться”, напомнил себе он, “они ведь всегда улыбаются, причем показывают сразу почти все зубы. Как на рекламе зубной пасты.” Вьюгин чувствовал, что улыбка у него получается немного вымученной и искусственной. И вдруг он увидел еще одного в приближающейся машине, он сидел на заднем сиденье и его темное лицо было едва видно в сумраке салона. Что это, перестраховка агента? Водитель Вьюгина краем глаза внимательно следил за тем, что происходило на стороне его белого пассажира, ему даже показалось, что владелец пакета что-то заподозрил и в лучшем случае придется возвращаться ни с чем, что отразится на оплате. А в худшем случае придется взяться за оружие. Но вот открытые окна двух машин на миг сравнялись и Вьюгин заметил как-то неуверенно протянутую к нему руку с пакетом бурого цвета и пристально-недоверчивый взгляд сквозь стекла очков, направленный на него.
Вьюгин уже устал держать на своем лице улыбку, словно опознавательный знак или часть маскировки под Бригстока. Он крепко ухватился пальцами за угол пакета и почти вырвал его из руки чиновника, чему помогло еще и движение, хоть и медленное, машин в противоположные стороны. Водитель Вьюгина, заметив, что пакет оказался в его руке, сразу же дал газ и они промчались до конца улицы, потом последовала пара поворотов и вскоре они уже были где-то на окраине. После череды разных объездов они оказались на какой-то незнакомой дороге, представлявшей из себя узкую асфальтовую ленту, сильно нуждавшуюся в ремонте.
Водитель заметил за собой мчавшиеся с небольшим интервалом два автомобиля и за поворотом дороги решительно въехал, слегка сбавив скорость, в заросли невысоких, но густых кустов. При этом парочка птиц-вдовушек с неправдоподобно длинными хвостами, которых раньше Вьюгин видел только на картинке, испуганно взмыла вверх. Машина замерла и они оба тоже, наблюдая за дорогой сквозь прогалины в зелени веток. Двигатель их машины затаенно и выжидательно урчал. Те две машины шумно пронеслись по дороге, а они еще подождали минут пять, прежде чем выехать их зарослей.
Потом они ехали по этой же дороге около часа и, когда уже совсем стемнело, выехали на ту самую дорогу, по которой ехали из столицы. А приближаясь к ней, водитель долго ехал по окраинам со знакомыми уже Вьюгину почти трущобными кварталами. Тем не менее, довольно быстро Вьюгин с удивлением обнаружил, что уже близко находится дом, где живет Ляхов, только он был частично скрыт рядом густых колючих насаждений. Водитель остановил машину, знаком указал Вьюгину пока не покидать своего места, вышел и огляделся вокруг, держа руку в кармане куртки. А потом он проводил его до самого подъезда, держась на некотором расстоянии и остался его ждать. Вьюгин молча отдал Ляхову пакет и сказал, что водитель его отвезет домой. Хотя и не было особенно поздно, но Вьюгин чувствовал непривычную усталость и желание побыть одному. Возможно, Ляхов его понял, потому что сказал, что будет ждать его у себя завтра во второй половине дня.
Встречая Вьюгина на следующий день, Ляхов держался почти торжественно, разбавляя это некоторой дозой иронии, когда воздавал должное служебным достижениям своего подчиненного.
— Вы человек достаточно самокритичный, — с теплой доверительностью говорил он Вьюгину, поднимая рюмку смирновской водки, а в центре стола выжидательно горела золотисто-оранжевым светом вазочка с икрой, — и я надеюсь, что даже самое незначительное головокружение от успехов вам не грозит. А ваш послужной список пополнится еще одним эпизодом, о котором будет знать лишь ограниченный круг лиц.
Они чокнулись рюмками, выпили охлажденную русско-американскую водку и закусили икрой.