Они сидели за дергающимся от движения поезда столиком друг против друга со стаканами в руках и беседовали об английской литературе. Кажется, поводом был Эдгар Уоллес, известный автор детективного жанра и не без чувства юмора.
— Сейчас мне кажется, мы присутствуем при ее упадке, — мрачно говорила Мегги. — Возможно, будет и ее возрождение. Но после ухода Моэма, Ивлина Во мы не слышим о новых громких именах. Грин уже явно ничего не напишет стоящего.
Вьюгин при упоминании Грина от замечаний решил воздержаться. Ему хотелось сказать что-нибудь в пользу современной английской словесности, но в голову почему-то лезли только имена американских писателей.
О литературе ему мешала думать тревожащая мысль о том, как доставить себя самого вместе со всей информацией, которую он содержал в своей голове и имел отдельно при себе, в тот город, где его с этими сведениями ждали. Конечно, кому-то, должно быть, очень не хотелось, чтобы он благополучно добрался с этой информацией до места назначения. Но вопрос о том, кто этого не хотел, так и продолжал зиять, как вход в какую-то пещеру своей зловещей неясностью. Один раз Вьюгин видел двух, проходящих по вагону, полицейских, возможно, они даже сопровождали поезд. Но обращаться к ним он не имел права. У них к нему сразу бы возникли вопросы.
— Послушайте, Алекс, — вдруг сказала Мегги, отняв от губ свой стакан. Она прервала свой монолог о литературе, словно ей удалось подслушать мысли Вьюгина о том, как ему пережить непредсказуемость этой ночи.
— Я ведь о вас, знаете ли, начинаю беспокоиться. За помощью к полиции вы, естественно, обращаться не будете, это бы шло вразрез с законами детективного жанра. Вам же просто надо укрыться до утра.
— Да, вы меня правильно поняли, — с грустной покорностью сказал Вьюгин. Даже ей он решил не говорить, что если уцелеет до утра, он собирается сойти на предпоследней станции, откуда можно будет доехать потом до столичного города на местном автобусе или такси, если таковое он обнаружит.
— Так вот, — сказала Мегги, при этом как-то двусмысленно усмехнувшись, глядя на Вьюгина, — я готова предоставить вам на эту ночь убежище. Можете считать его даже политическим. При этом могу с вами поделиться одной простыней. Второй комплект белья я, как вы понимаете, не брала, так как не надеялась принимать гостя.
— С вашей стороны, Мегги, это просто… ну, не хватает даже слов, — пробормотал с избыточной признательностью Вьюгин. Он втайне, хотя и со скрытым стыдом, надеялся на такое предложение, чувствуя себя при этом не лучшим образом. Прятаться у женщины и даже неизвестно еще от чего и от кого! Но он на службе и не принадлежит полностью себе. А впереди была не столько пугающая, сколько раздражающая неизвестность и она порой бывает хуже прямой и откровенной угрозы.
Было темно, когда Вьюгин вернулся в свое купе, сосед уже неподвижно лежал, укрытый простыней и Вьюгин допускал, что он лежит одетым. Несмотря на внешнее правдоподобие позы спящего, дыхание его не напоминало такового. “А что сейчас делает его напарник?”, с тревожным интересом подумал Вьюгин. “Он должен бы дежурить в коридоре, но там его не видно”. Он полежал на диване около получаса, имитируя состояние выпившего человека, кем он отчасти и являлся. И если у того, кто находился рядом с ним, было нормальное обоняние, он бы давно уловил в воздухе безошибочный запах винных паров. Потом Вьюгин с преувеличенным трудом встал и притворно нетвердой походкой подошел к двери, якобы желая выйти в туалет. Коридор встретил его успокаивающей наглядностью своего безлюдья. Вьюгин быстро, но стараясь шагать с меньшим шумом, прошел его до самого тамбура. Он при этом допускал, что слева может открыться дверь и в ее проеме возникнет круглая физиономия того, “второго”, с его стриженой головой. Так он прошел нужное число вагонов, с осторожностью входя в очередной тамбур, опасаясь неожиданной встречи, пока снова не оказался перед знакомой уже дверью Мегги Паркс. Тихо прозвучал условный стук и Вьюгин благодарно проскользнул в открывшуюся дверь своего прибежища. Мегги предложила ему еще выпить, но он решил воздержаться. Ему надо было проснуться и выходить на рассвете, и он никак не должен был проспать свою станцию. Он уже выяснил ее внешние приметы. От нее до столицы было менее двух часов езды. Вьюгин надежно спрятал бумажку с адресом и номером телефона Мегги и сказал ей, глядевшей на него с непонятной усмешкой:
— Мне придется вас разбудить, чтобы вы закрыли за мной дверь.
— Думаю, что я проснусь сама.