— Тунзи, я хочу, чтобы ты сразу говорил мне, если заметишь чужого в моей комнате. Вот, возьми немного денег. Потом я дам тебе еще.
— Спасибо, бвана. Подарок никогда маленьким не бывает.
Тунзи поскреб седоватую щетину на щеке и доверительно сказал:
— А если ты захочешь избавиться от Мбизи, которому теперь нельзя доверять, и взять другого слугу, то я приведу к тебе своего младшего брата. За брата всегда можно поручиться. У нас говорят, что если твой брат умирает, ты тоже наполовину умираешь.
Настроение у Вьюгина было серьезно подпорчено словами Тунзи и даже выпитое в баре не смогло его поднять. Было ясно, что Мбизи подкуплен и он впускал кого-то в квартиру, чтобы тот порылся в его вещах и бумагах и, возможно, сфотографировал какой-нибудь документ или письмо. Но, насколько он помнил, ничего достойного этого тайного переснятия у него не было, но все равно это было неприятно.
Вьюгин не мог знать, что Тунзи, прежде, чем заговорить с ним, пытался шантажировать Мбизи, вынуждая его поделиться с ним тем, что он получил от белого, которого пустил в квартиру своего хозяина. Но тот всячески изворачивался, уверяя, что его хозяин якобы поручил своему другу приносить в его отсутствие приходящие ему на работу письма. Поняв с огорчением, что от Мбизи он ничего не получит, дворник и решил выдать его двурушничество Вьюгину и получить хоть какую-нибудь мзду, малые размеры которой его нисколько не оскорбили. Теперь ему предстояло оценить надежность равновесия между возможностью увольнения Мбизи с заменой его своим братом и сохранением Мбизи своей должности, получая от его хозяина плату за слежку. Ему казалось, что при обоих вариантах он не должен остаться в накладе.
Вьюгин рассказал о случившемся Ляхову на следующий день. Он надеялся, что тому захочется принять какие-то действенные меры, но его реакция была разочаровующе сдержанной. Ляхов какое-то время с внешним глубокомыслием выпускал изо рта сигаретный дым в забранную сеткой часть окна, а потом с необъяснимой невозмутимостью сказал:
— Знаете, Вьюгин, в этом нет ничего неожиданного. Да, Мбизи какое-то время был верен нам, он основательно помог нам в этом деле с колдуном. Но теперь у него, видимо, сменились ориентиры или же просто ему кто-то предложил больше, чем то, что он получает.
Ляхов не спеша погасил в пепельнице сигарету, словно раздавил зловредное насекомое и добавил:
— Я узнаю у агента, который и рекомендовал Мбизи, что он теперь знает о нем и о его брате, который должен учиться теперь у нас в стране.
— А мы можем по полученным приметам вычислить того, кто рылся у меня в вещах и бумагах? И, возможно, что-то пытался фотографировать, хотя ничего интересного у меня для него не было.
Вьюгину все еще хотелось верить, что Ляхов разовьет энергичную деятельность по разоблачению вражеского шпиона. Однако Ляхов его разочаровал.
— Можем, но вряд ли стоит терять на это время. У них в посольстве, видимо, появился читающий по-русски или же все переснятое они отсылают куда-нибудь для прочтения. Мы лучше подбросим им дезинформацию. Я тут кое-что подготовлю, отпечатаю и все это пусть лежит у вас среди бумаг на столе. Там будет список якобы наших агентов, среди которых будут те, которые заведомо работают на американцев. Против некоторых фамилий проставим сумму, якобы полученную агентом и дату. Если они на это клюнут, они перестанут доверять своим агентам, считая их перекупленными нами.
— Мне не очень-то нравится, что кто-то будет продолжать рыться у меня в квартире. Я придерживаюсь старомодного представления о том, что мой дом это моя крепость, — не стал скрывать своего недовольства Вьюгин.
— Я вас вполне понимаю. Давайте просто проведем эксперимент, а потом заменим слугу. Надеюсь, не держите у себя ничего предосудительного, ну, хотя бы порнографии? Это не в порядке осуждения, ибо я не моралист, а просто нельзя давать повод для компромата нашим противникам.
Хотя сказанное и задело Вьюгина, но он промолчал, а Ляхов вытащил из небольшой кипы газет на столе одну и сказал:
— Вот, Вьюгин, почитайте, что пишут американцы. Там статья этнографа и специалиста по африканской магии, который, видимо, объезжает с лекциями американские посольства и просвещает их сотрудников, давая им представление об африканистике. Нам для этого понадобится лет тридцать, если не больше, чтобы внедрить такую практику.
Дома он внимательно стал читать статью африканиста Мак-Ларена. “Глубоко копает”, решил он. Ближе к концу Вьюгин наткнулся на следующее: “Каждое африканское племя знало, как защититься от внешних врагов: для этого существовали обученные воины. Но кроме внешних были и враги внутренние. Существование их было обусловлено возрастанием суммы технологий данного социума. Выявлением же внутренних врагов занимались маги-колдуны, которым надо было уметь под личиной близкого человека, соседа, приятеля распознать возможного врага. Ведь африканское племя это тоталитарное государство в миниатюре. Поиски “врагов народа” в Советском Союзе при сталинизме разве не напоминают нам практику африканских колдунов? Они, подчиняясь лишь верховному вождю племени, играли роль тайной полиции, но без ее многочисленности и жесткой организации. Впрочем, для небольшого племени это и не было нужно”.