Вьюгин затем извлек свое удостоверение и подал его вслед за рукопожатием, как бы усиливая этим его значимость. Удостоверение было внимательно и даже не без интереса изучено сидевшим за самодельным столом и с вполне любезной улыбкой было возвращено владельцу.
— А с кем я имею честь разговаривать? — несколько напыщенно спросил Вьюгин, намекая на чисто деловой и даже функциональный характер своего визита, и которому хотелось выглядеть поофициальнее, чтобы обеспечить себе независимый статус и в дальнейшем отбыть без всяких задержек.
— Я понимаю, что обстановка военная и важно знать кто есть кто, — сказал человек в берете на неплохом английском. — Но у меня только старое удостоверение и все никак нет времени, чтобы его заменить.
Последнее было сказано явно насмешливым тоном. И он протянул Вьюгину довольно затрепанную книжицу, в которой указывалось, что ее предъявителем является первый лейтенант Эдвард Мвеньи Нгабо, что и подтверждалось подписью и печатью некоего военного ведомства Бунгваны, которое давно, видимо, исключило мятежного лейтенанта из рядов вооруженных сил страны. На снимке молодой Нгабо был в парадной форме и, конечно, без бороды.
— Подтвердить мою идентичность могут и мои бойцы, — с добродушной снисходительностью к вьюгинскому формализму сказал Нгабо и спросил их что-то, явно недоступное пониманию Вьюгина в отношении языка.
Те, которые его сюда привели и теперь стояли у него за спиной, с радостной готовностью выкрикнули в унисон несколько слов и ему запомнилось только слово, похожее на “мукамби”, которое ему ни о чем не говорило.
— Благодарю вас, мистер Нгабо, — с нарочитой сухостью сказал Вьюгин и достал пакет. — Вот то, что я вам должен передать.
Теперь сопровождающие его придвинулись ближе и заметно напряглись. О том, что пакеты и даже письма могут заставить взрываться, к этому времени знали многие. Но спокойная поза Вьюгина доказывала его нежелание жертвовать собой и все в нем говорило даже о его полной непригодности к самоубийственному акту. А прежде, чем вскрыть пакет, партизанский командир взглянул на Вьюгина с улыбкой, содержащей мягкий укор:
— У нас здесь не принято употреблять слово “господин”, мы все говорим “товарищ”, как и в вашей стране. А меня здесь все называют просто Мукамби. Вы тоже меня так можете называть.
Содержимое толстого и увесистого пакета из плотной бумаги, когда туда заглянул Мукамби, его, видимо, так обрадовало, что он даже позволил этому непозволительному проявлению удовольствия отразиться на его коричневом и блестящем от пота лице. Но он бысто убрал его, как убирают неприличную фотографию со своего стола, когда ловят заинтересованный взгляд соседа. Мукамби даже с озабоченной внимательностью взглянул на Вьюгина, пытаясь догадаться, насколько он посвящен в тонкости отношений своих властей с движением, которое набирает силу в этой части страны и которое он возглавляет. Но лицо Вьюгина и вся его поза выражали такую утомительную обязательность обыкновенного посыльного, даже простого фельдъегеря, который не только не хочет знать, что он доставил, но выражает даже пренебрежительное невнимание к самому предмету доставки. Это успокоило Мукамби, он положил пакет в свою сумку, потом стал читать сопроводительное письмо, но не дочитал и тоже отправил его вслед за пакетом с какой-то суетливой торопливостью.
— Вас проводят в ваше жилье, — сказал он Вьюгину тоном гостеприимного хозяина. — Условия у нас, конечно, хуже, чем в самой заурядной гостинице, но зато здесь чистый горный воздух и нет комаров.
Но Вьюгин смотрел на него со сдержанной выжидательностью и молчал, поэтому Мукамби-Нгабо понял, что его гость отнюдь не воспринимает свое пребывание здесь как возможность поправить свое здоровье и отдохнуть от городской жизни. Надо отдать должное: он явился своевременно и не с пустыми руками и теперь имеет право рассчитывать на скорый и безопасный выход отсюда.
— Разведка начнет проверять все участки линии фронта, чтобы найти там прорехи, — веско сказал Мукамби и чувствовалось, что ему нравится произносить слова “линия фронта”, так как это придавало ему самому воинственную значительность. — К тому же вас надо доставить в такое место, где есть дороги и можно найти какой-то транспорт.
Он посмотрел на Вьюгина с настороженным вниманием, как продавец сомнительного товара на требовательного покупателя, и добавил:
— Важны не обещания, а реальные возможности. У нас говорят: “Гостю не предлагают рыбы, которая еще в реке”. Кстати о гостеприимстве. Жду вас на ужин с моими командирами. Я пришлю за вами своего вестового.