И осторожно добавил:
— Мне очень жаль, что вам пришлось страдать, каковы бы ни были причины этого. В любом случае, грустны вы или нет, вы просто обворожительны.
Она поигрывала своим бриллиантовым колье. Оно было не слишком широким, не слишком длинным, всего лишь нитка на шее, пустячок, от которого заплакал бы от волнения ювелир в моем квартале. Был один такой на моей улице, он продавал цепочки легкие, как перышко, и кольца с малюсенькими бриллиантами. Энджи откинула голову назад, потом встала. Она вся дрожала внутри своей раковины, она хотела меня. Она желала меня, я чувствовал ее желание овладеть мной. Но в этом призыве не было ничего примитивного. Было что-то другое, но что?
— Ради сегодняшнего вечера я сделала над собой усилие. С некоторых пор я не интересуюсь людьми, выходами в свет, одеждой. Ах, да, чуть не забыла. Не обижайтесь, маленькое уточнение: у вас, случаем, нет гомосексуальных наклонностей?
— Я бы уже давно «наклонился». У меня также нет билета КП и я серонегативен.
— Что такое КП?
— Коммунистическая партия. Ее здесь продолжают недолюбливать, это вполне нормально. Проблемы между Востоком и Западом еще существуют.
— Я вычеркнула все это из своей жизни. У меня совсем другие интересы. А почему вы сказали, что вы серонегативны?
— Потому что это правда. У меня и справка есть.
— Вы посчитали необходимым пройти осмотр?
— Это часть моей жизни.
— Правда? — сказала она. — А остались бы вы в США, если бы вам предложили здесь должность, равнозначную той, что вы занимаете во Франции?
— Та должность, что я занимаю во Франции, вовсе не подарок. Естественно, остался бы! Но я знаю все трудности в достижении этого. Для среднего инженера-химика получить право на жительство практически невозможно. Я ведь не будущий нобелевский лауреат.
— Расскажите, Эрик, что вы умеете делать.
— Я хороший организатор, менеджер, хорошо знаком с международными рынками. Я мог бы быть хорошим советником по инвестициям в Европу.
Моя скромность была по достоинству оценена.
— Все ясно, — сказала она. — А если бы вы каким-то чудом узнали, что любое американское предприятие при взгляде изнутри полностью отличается от того, что представляют себе европейцы. Мне кажется, вы смогли бы адаптироваться.
— Я упорен и послушен, когда необходимо чему-то учиться… За несколько месяцев я мог бы сформировать команду и начать изучение рынков… Европейцы одновременно вдохновлены и испуганы 1992 годом. Но задолго до этого я мог указать места, благоприятные для размещения новых заводов.
— Благодарю вас за точность, — сказала она.
А затем добавила:
— Если я выйду за вас замуж, вы сможете легко получить вид на жительство, эту грин-карту.
Эта фраза ударила меня по голове, словно горшок с цветком, упавший на меня с балкона.
— Я, конечно, не глухой, но не могли бы вы повторить, что только что сказали?
Она повторила по слогам:
— Если вы женитесь на мне, у вас не будет проблемы остаться в США.
Так вот в чем причина этого приглашения: она безумна! Ее пора «вязать». Очаровательная психопатка, кокетливая интеллектуалка, терпеливая нимфоманка, маскирующаяся под стыдливую вдову. Я пропал. Мне надо было сматываться. Отвергнутые психички после неудачи становятся злейшими врагами.
— Вы надо мной смеетесь. Брак по расчету? По моему расчету? Так не пойдет, очаровательная моя Энджи, вы надо мной издеваетесь. Подумайте, по крайней мере, о том, чтобы взять меня на работу в вашу компанию, а не о том, чтобы выйти за меня замуж…
Она воскликнула:
— Зачем вы нервничаете? У меня есть много причин желать этого брака. Связав свою судьбу с вами, я не буду разочарована, потому что ничего и не жду. Только честности. Вы красивы… Ну, не надо отказываться, лицемер вы этакий, вы соблазнительны и свободны. Вы могли бы стать идеальным спутником. А когда вам надоест Лос-Анджелес, мы уедем жить в Африку.
— Энджи, не надо надо мной насмехаться! Вам ни к чему выходить замуж за темного французишку, заблудшего сюда из Старого Света, чтобы пройти курс обучения в Калифорнии и поехать потом «поиграть в зеленого» в Африку.
— Что значит, — перебила она меня, — «поиграть в зеленого»?
— Ничего. Короче. Выходите лучше замуж за такого типа, как Рой, уверен, он не устоит перед соблазном. Или оглядитесь вокруг, ведь есть же интересные мужчины. Вы знакомы с крупными промышленниками, владельцами больших капиталов. Среди них есть, вне всякого сомнения, «клиенты» для «возврата к природе». Я по сравнению с ними — ничто.
Она смотрела на меня взглядом умной ученицы.
— Успокойтесь, Эрик. Ваша точка зрения имеет право на существование, но я думаю иначе. Пройдя через такое испытание, как приспособление к жизни в Америке, вы, возможно, захотите сменить образ жизни. Я подожду…
Нетерпеливым жестом я отказался от очередной порции саке, которую предлагала мне напудренная гейша. Я был унижен, шутки Энджи низводили меня до уровня человека-вещи. Я ее ненавидел. Я хотел сбежать с этого ужина.
— Энджи, вы — избалованный ребенок, а я — врожденный пессимист. Мы встретились случайно, я здесь ненадолго. Давайте останемся добрыми друзьями. Завтра я уеду…
— Вы не хотите выслушать меня?
Эта шикарная кошка хотела поиграться с мышкой. Я все с большим трудом переносил ее превосходство.
— Вы здесь вовсе не случайно, Эрик. Вы захотели меня увидеть, вы часто звонили… У вас на это были свои причины.
— Да. Я был безволен, вы красивы, вы — дополнительная связь с Америкой, вот и все.
Принесли счет, она подписала его, бросив взгляд на стоявшую внизу цифру. Затем снова обернулась ко мне:
— Я очень суеверна… Во время прощального приема я заключила пари и дала обет. Я сказала себе: если он будет часто звонить, тогда я дам ему второй номер телефона ранчо. По первому моему личному телефону прислуга никогда не отвечает.
Я покраснел:
— Так вы знали, что поедете на ранчо…
— Да.
— И вы поиграли со мной в немые телефоны?
— Мне нужны были доказательства…
— Доказательства чего?
— Того, что вы действительно хотите увидеться со мной.
— Не задумываясь о причинах этого?
— Да. Я фаталистка и играла в орла или решку. Вы держались отдельно от моих друзей, вы их даже не замечали. Поскольку часто играю с судьбой, я сказала себе: «А смогу ли я стать первой женщиной, в которую он влюбится?»
Ресторан пустел.
— Энджи, вам кажется нормальным, что незаметный парижский инженеришка, ищущий работу в США, влюбился в вас? Если даже это было бы так, я смог бы скрыть это чувство, отрицать его, чтобы не показаться грязным мошенником. Я хочу построить свое будущее, но не такой же ценой.
Она выслушала меня, но, как большинство людей, интересующихся на самом деле только самими собой, она слышала лишь те слова, которые были выгодны ей.
— Вы уже рассматривали возможность брака по расчету. Вы сами недавно об этом сказали.
— А кто в своей жизни не делал этого? Но не с вами! Вы слишком… Я не строю сумасбродных планов. Зачем вам нужен этот маскарад с бедным незнакомцем…
Я встал.
— Пойдемте, в следующий раз я приглашаю вас. Но при условии, что вы не будете говорить глупости.
Хозяин проводил нас до дверей. Мы прошли через миниатюрный садик и японский мостик и очутились в холле «Кэйзерс Пэлэс». Разноцветные лампочки игровых автоматов и неоновой рекламы окрашивали оболочку глаз желтым и ярко-белым светом. Красочная ярмарка, бесконечное движение плотной толпы людей опьяняли нас. Девицы с глубоким декольте и стройными провокационными ногами ходили среди толпы, разнося на подносах столбики центов и долларовые купюры. Они обменивали деньги игроков, даже не поднимавших со стульев своих задов перед автоматами.
Энджи смело пошла сквозь эту разношерстную толпу. В какой-то момент нас отделили друг от друга, и я потерял ее из виду. Затем снова нашел.
— Вы такой рассеянный, я ведь делала вам знаки, — сказала она.