Чужаку в прошлом было трудно проникнуть в тайны местных обычаев и традиций. Правда, казалось, что жизнь конакрийца почти целиком проходит на улице. Прямо на земле, выбрав уголок потенистее, работали ткачи. У водопроводных колонок мыли детей женщины. Были широко распахнуты двери лачуг, где старики учили малышей арабскому языку — языку веры. Вечерами во дворах проходили собрания, созываемые местной ячейкой Демократической партии Гвинеи.
Эта «открытость» была обманчивой. Отчасти она объяснялась городской перенаселенностью, бедностью, городской сумятицей. С нею рядом сосуществовала настороженность по отношению к иноплеменнику, к иностранцу.
И сейчас что-то сохранилось от прежней «открытости» быта. Но, как никогда в прошлом, иностранец чувствовал в Конакри определенные границы, которые ему не следует переступать. Здесь выросло поколение, уже целиком воспитанное в духе национальной гордости, в духе преданности национальным идеалам. Это поколение только по рассказам отцов знало, как трудно досталась стране независимость, но на собственном опыте испытало, как тяжело эту независимость отстоять.
Бдительность — новое слово в политическом лексиконе гвинейца этого поколения, по после ноябрьской агрессии оно прочно вошло в обиход. Молодежные и армейские патрули на ночных улицах, кордоны на дорогах, постоянные проверки документов стали чертой конакрийского быта.
Шестой округ столицы устроил на площадке перед Политехническим институтом свою выставку. Хозяйками были женщины. Весело переговариваясь, они раскладывали на деревянных столах зеленые банановые гроздья, миски с кроваво-красным мелким перцем, корзины риса. Прямо по земле были разложены толстые, серые корни ямса, розоватые клубни сладкого картофеля, жесткие, узловатые корни маниоки. Можно было увидеть на выставке и овощи, а также изделия местных кустарей — резчиков по дереву, ткачей, кузнецов, ювелиров.
Все изобильно, богато, да и настроение женщин — устроительниц выставки — было приподнятым, праздничным. С нескрываемой гордостью показывали они посетителям свое хозяйство, охотно отвечали на вопросы.
— Где же все это выращено? — спросил я у одной из женщин, показывая на окружающие меня пестрые, ароматные сокровища.
— Здесь, в городе, — не понимая моего удивления, ответила женщина. — У нас у многих свои огороды.
В Конакри вчерашние крестьяне не оставляли сельскохозяйственных занятий. Особенно женщины, которые и в деревне в силу вековой традиции возделывали засаживаемые овощами участки у дома — тапады. Город далеко не каждого встречал с распростертыми объятиями, с работой бывало трудно. И в этих условиях небольшой огород, куры, пара коз становились очень ценным подспорьем.
К тому же в гвинейской столице со снабжением возникли особые проблемы. После того как была создана национальная денежная система, прекратили свою деятельность французские торговые компании. Их функции взяли на себя специально созданные государственные внешнеторговые учреждения, далеко не всегда подготовленные к решению совершенно новых для них задач.
Правда, переход внешней торговли в руки государства позволил ему приступить к крайне важному делу. Суть его заключалась в том, что от колониальной эпохи молодая республика унаследовала очень значительный разрыв в ставках чиновничества и других групп трудящихся. Бюрократическая верхушка общества по своим вкусам и замашкам резко отличалась от народа. Она одевалась в костюмы, сшитые из европейских тканей и европейскими портными. Она пила шотландское виски, французские вина, и это — среди народа, традиции которого осуждают употребление алкоголя. В обществе с мощными традициями равенства и взаимопомощи она насаждала мораль капиталистического мира.
Внешняя торговля во многом была ориентирована именно на удовлетворение потребностей этой бюрократической верхушки. После завоевания независимости стала очевидной и экономическая неоправданность прежнего курса, и его социальная несправедливость.