— Племенная вражда — это бич независимой Африки, — размышлял он. — Как можно говорить о единстве страны, пароды которой враждуют между собой?
— Но ведь до отделения Катанги и балунда и балуба, эти две крупнейшие народности провинции, жили в мире? — спросил я. — Мне кажется, будь политика местных властей иной, этот мир удалось бы сохранить.
— Что вы имеете в виду?
— В Леопольдвиле мне рассказывали, что за отделение Катанги выступают бельгийские предприниматели. В самом народе призыв к выходу из Конго не находил отклика. И тогда Чомбе решил сыграть на националистических предрассудках, начав злобную кампанию по натравливанию балунда на балуба. В конце концов ему удалось вызвать волну кровавых погромов.
Бельгиец скептически пожал плечами:
— Вам, русским, всюду мерещится рука капитала. Здесь же разгулялась африканская стихия. И теперь долго не уляжется, — после короткой паузы добавил он.
Скептицизм этот был явно наигранным. Мой собеседник, конечно, не хуже меня знал, какую роль в последних событиях играл пресловутый «Горнорудный союз Верхней Катанги», или «Юнион миньер дю О’Катанга».
Эта компания, образованная 28 октября 1906 года, полностью контролировала экономику провинции и оказывала решающее влияние на течение местной политической жизни. Да и как могло быть иначе, если на ее заводах было занято подавляющее число рабочих края, если она была хозяином доброго десятка дочерних фирм, которые держали в руках всю торговлю в области, если ее ставленники возглавляли всю местную информационную службу? Об экономической мощи этого промышленного гиганта можно судить хотя бы по тому, что на его предприятиях производилось 8 % меди капиталистического мира, 73 % кобальта, 60 % урана. В 1959 году, накануне независимости Конго, компания получила 3,5 миллиарда бельгийских франков прибыли.
Когда в перспективе обозначилась, хотя еще и неясно, возможность независимости Конго (ныне Республика Заир), лидеры компании начали лихорадочные поиски «своего» человека среди африканцев. В конечном счете выбор пал на Моиза Чомбе — оборотистого дельца. В его пользу говорило и происхождение — он был сыном верховного вождя народа балунда, и склонность к политической деятельности, причем крайний консерватизм взглядов делал этого торговца особенно подходящей для компании фигурой. С помощью советников-бельгийцев Чомбе сколотил к концу 1958 года свою партию — «Конакат». А в преддверии получения независимости он в глубокой тайне сформировал и правительство Катанги.
При населении 1640 тысяч человек независимость провинции не могла не быть фиктивной. Да Чомбе и не думал о подлинном освобождении от колониального порабощения, когда 11 июля 1960 года заявлял о выходе Катанги из состава Конго. Ом говорил в этот день: «Полностью сознавая повелительную необходимость экономического сотрудничества с Бельгией, правительство Катанги, которому Бельгия только что оказала поддержку своими войсками для защиты человеческих жизней, просит Бельгию объединиться с Катангой в тесном экономическом сообществе».
Просьба была излишней. В конце июля корреспондент лондонской ультраконсервативной газеты «Дейли Телеграф» писал из Элизабетвиля: «Маскарад катангской „независимости" с каждым днем становится все более смехотворным. Самозваный президент Чомбе находится сегодня значительно больше под властью бельгийских чиновников, чем даже накануне провозглашения конголезской независимости, когда он был мелким темным политиканом. Его режим целиком зависит от бельгийского оружия, людей и денег. Без этого его правительство, по всей вероятности, было бы быстро свергнуто как внутренними, так и внешними силами. Сейчас стали различимы общие черты принимаемых Бельгией в Катанге чрезвычайных мер. Они направлены на защиту большой бельгийской финансовой ставки в этом крае и на создание политического предмостья в надежде на привлечение Конголезского союза к Бельгии и к Западу».
Когда я напомнил эти факты бельгийцу, лицо его сморщилось, как от зубной боли.
— Хорошо, я согласен, что у Бельгии есть в Катанге крупные интересы, — сказал он. — Но полюбуйтесь, что творят в Конго американцы.
И пустился в длинные воспоминания о том, что видел недавно в Леопольдвиле, где, по его словам, американцы вершили всеми делами.
— Я не мог пробиться на прием к своему давнему другу — министру, прежде чем не побывал у его американского советника, — жаловался журналист. — Они и в правительстве, и в армии, и в экономике захватили все ключевые посты. А теперь добрались до Катанги.