Пьер Луис
Афродита
Роман античных нравов
Л 29 ЛУИС Пьер. Афродита: Роман античных нравов /Перевод с французского. — Нижний Новгород: «Русский купец», 1993. — 336 с. илл.
ISBN 5-88204-020-5
Переводчик: «Русский купец»
В книге воспроизведены гравюры французского иллюстратора А. Кальбе
Предисловие
Руины, оставшиеся от древнегреческого мира, подсказывают нам, каким образом жизнь в мире современном могла бы стать вполне сносной.
Ученый Продикос Цеосский, снискавший известность в конце V века до нашей эры, написал знаменитую притчу «Геракл, выбирающий между Наслаждением и Добродетелью», которую Св. Базиль рекомендовал христианам для размышлений. Мы знаем, что Геракл выбрал Добродетель, и это в дальнейшем помогло ему совершить огромное количество преступлений против Ланей, Амазонок, Великанов, Гесперид и пр.
Если бы Продикос только этим и ограничился, у него получилась бы просто басня с довольно прозрачными намеками, однако он был истинным философом, и сборник его сказок «Часы», разделенный на три части, преподносил читателю различные моральные постулаты с различных точек зрения, в зависимости от трех возрастных периодов. Маленьким детям он приводил в качестве примера самоотверженный выбор Геракла; юношеству больше подходил Парис, избравший Наслаждение; а людям зрелым он декларировал примерно следующее: «Однажды на охоте Одиссей бродил у подножия Дельфийских гор, где и повстречал двух прекрасных девственниц, державших друг друга за руки. У одной были кудри, благоухающие, как фиалки, чистые глаза и сурово поджатые губы; она сказала ему: «Я Аретея». У другой были прозрачные веки, тонкие руки и нежные груди; она сказала: «Я Трифея». И они произнесли хором: «Выбери одну из нас!» Но хитроумный Одиссей дипломатично отвечал: «Как могу я выбрать одну из неразлучных? Глаза, видевшие одну из вас, видели только блеклую тень. Как самая искренняя добродетель не лишает себя тех вечных радостей, которые дарует наслаждение, так и слабость натуры не может существовать без величия души. Я пойду с вами обеими, укажите мне путь!» Едва Одиссей произнес эти слова, как оба видения слились в одно целое, и он с восторгом узнал, что говорил с обольстительной и щедрой Афродитой.
Главная героиня романа, который вы вознамерились прочесть, — античная куртизанка, гетера, но пусть это не беспокоит читателя: никаких извращений не встретится ему на этих страницах. Наша красавица не совратит отшельника, не искусит святого, не будет соблазнена божеством, что несколько отличает ее от родственных персонажей современной литературы. Она — обычная куртизанка, со всем бесстыдством и страстностью, присущими этой древнейшей профессии, а также с уважением к любому человеку, который, подобно ей, свободен в своем выборе. Она не считает себя достойной стоять на высоких ступенях общественной лестницы, однако не в силах представить, что кто-то посмеет ее осудить... простить... попытаться понять... Это все ей чуждо, а потому — нуждается в пояснении для современного читателя.
До сегодняшнего дня литература, обращаясь к читателю, использовала уловку, лицемерие которой меня отталкивает. «Я изобразил Наслаждение таким, — провозглашает писатель, — как оно есть, чтобы превознести Добродетель». Это чистейшее ханжество, и я не собираюсь вести этой проторенною тропою читателя романа, действие которого разворачивается в Александрии. Ведь плотская любовь, Эрос во всех их проявлениях и со всеми последствиями были для эллинов чувствами всегда добродетельными и всегда достойными почитания. В древности никогда не сочетали понятие эротики с понятием распутства и бесстыдства, которые через израильтян проникли в христианские религиозные догматы. Геродот писал, например, с изумлением и возмущением: «У некоторых народов показаться обнаженными считается бесстыдным. Это варварство!» Когда эллины или римляне желали оскорбить мужчину, слишком часто посещавшего определенную категорию женщин, они называли его словом, ныне означающим всего лишь безобидного «любителя адюльтера» или что-то в этом роде. Если мужчина и женщина, не связанные узами брака, предавались плотской любви, даже не соблюдая тайны, это считалось их личным делом и никого не шокировало. Именно поэтому никак нельзя оценивать поступки древних с точки зрения современной морали. Именно поэтому я написал свою книгу с той простотой, с какой любой эллин отнесся бы к изложенным в ней событиям и страстям. Я бы хотел, чтобы именно так ее и воспринимал современный читатель.