— Сезо! — окликнул кто-то. — Сезо и Трифера, идите со мной, если вам нечего делать. Я иду к Керамику, посмотреть, написал ли там кто-нибудь мое имя.
— Музарион, малютка, ты откуда?
— Из Фара. Там никого.
— Что?! Там всегда столько народу, только успевай цеплять.
— Мелкая рыбешка. Я иду к стене. Пойдемте со мною.
По пути Сезо снова рассказала о грядущем пире.
— А, у Бакис! — воскликнула Музарион. — Трифера, помнишь последний ужин у нее и то, что говорили о Кризи?
— Не сплетничай. Сезо ее подруга.
Музарион умолкла, но Сезо уже спросила озабоченно:
— А что, что о ней говорили?
— Да так, разные слухи.
— А, пусть говорят! — отмахнулась Сезо. — Мы втроем не стоим ее одной. Я знаю многих наших любовников, которые и думать о нас позабудут, если только Кризи решится переехать из своего квартала в Брушиен.
— Ну уж, будто бы!
— Можешь мне поверить. Ради нее я сама готова на любые глупости. Здесь никто не сравним с нею красотою.
Наконец девушки подошли к Керамику. Это была огромная белая стена, испещренная черными надписями. Когда кто-нибудь хотел встретиться с куртизанкою, ему нужно было всего лишь написать на стене ее и свое имена, а также цену, которую он был готов уплатить за свидание; если то и другое устраивало красавицу, она становилась у стены, ожидая предполагаемого любовника.
— Взгляни только, Сезо! — со смехом вымолвила Трифера. — Это что за шутник такое измыслил?
И они прочитали три слова, написанные большими буквами:
БАКИС
БЕРСИТ
2 ОБОЛА
— Никому не дозволено так насмехаться над женщинами! — проворчала Трифера. — Будь я римарком, привлекла бы негодяя к ответственности!
Чуть поодаль Сезо остановилась пред другой, более заманчивой надписью:
СЕЗО ИЗ КИИДА
ТИМОН, СЫН ЛИЗИАСА
1 МИН
Она слегка побледнела, потом сказала:
— Я остаюсь.
И прислонилась к стене, стараясь не замечать завистливых взоров проходивших мимо куртизанок, на которых нынче не было спроса.
Музарион тоже нашла заманчивое предложение — пожалуй, даже очень заманчивое.
Трифера вернулась на дамбу одна.
Время шло, толпа постепенно редела. Однако три женщины продолжали петь и играть на флейтах.
Увидев какого-то незнакомца, брюшко и одеяние которого показались ей забавными, Трифера фамильярно похлопала его по плечу:
— Эй, папаша, бьюсь об заклад, что ты не александриец!
— В самом деле, малютка, — ответил мужчина, — ты угадала. Как видишь, я поражен вашим городом и его обитателями.
— Ты из Бубаста?
— Нет, из Кабаза. Я прибыл сюда торговать зерном и надеюсь уехать завтра, увезя с собою самое малое пятьдесят два мина. Благодарение богам, год был урожайный!
Мимолетный интерес Триферы к незнакомцу внезапно возрос.
— Дитя мое, — между тем начал он застенчиво, — ты можешь оказать мне огромную услугу! Моей жене и трем дочерям было бы очень интересно узнать, каких знаменитостей встречал я в Александрии. Ты, должно быть, знаешь хоть кого-нибудь?
— Да, кое-кого, пожалуй! — усмехнулась Трифера.
— Хорошо. Сделай милость, если кто-то из них пройдет мимо, скажи мне. Здесь столько богатых, важных особ... наверняка я видел умнейших философов и именитых граждан — да вот беда, никого не знаю по именам.
— Я окажу тебе эту услугу. Кстати — вот Нократес.
— Кто же он, этот Нократес?
— Философ.
— А что он проповедует?
— Что нужно молчать.
— Клянусь Зевсом, это учение вовсе не требует гениальности и совсем мне не по нраву.
— А это Фразилас.
— Кто он?
— Да так, просто глупец.
— Зачем же ты говоришь о нем?
— Затем, что другие считают его великим.
— Почему?!
— Он обо всем судит с улыбкою — это подкупает слушателей, а еще выдает прописные истины за откровения. С приправою из улыбки люди готовы переварить любую чушь!
— Как-то все это слишком сложно... К тому же у этого Фразиласа физиономия лицемера.
— Ну, взгляни сюда. Это Филодем.
— Тоже «мудрец»?
— Нет, латинянин, поэт, пишущий на греческом.
— Ох, малютка, это же враг, я не желаю его видеть!
В это мгновение толпа взволновалась, и по ней пробежал шепот, подобный рокоту волн:
— Деметриос, Деметриос...
Трифера проворно вскочила на каменную тумбу и наклонилась к торговцу:
— Деметриос? Да, это Деметриос! Ты, кажется, мечтал повидать какую-нибудь знаменитость?
— Деметриос?.. Любовник царицы?! Возможно ль!
— Да, тебе повезло. Он редко появляется на людях. Это его первый приход на дамбу с тех пор, как я живу в Александрии.
— Где же он?
— Тот, кто склонился над парапетом и глядит на порт.