- Завоеванием? Серьёзно? Ты не моё завоевание, ты – моё всё! Моё дыхание, моя боль, моё сердце, моя жизнь! – кричит он и делает шаг ко мне. Даже если сейчас он кричит на меня, всё равно это самые трогательные слова, которые я когда-либо слышала.
- Сейчас для этого уже немного поздновато! – кричу в ответ. – Ты думаешь, что можешь просто... – снова повышаю голос, но Гарри застает меня врасплох, когда кладет руку мне на шею, притягивает к себе и впивается своими губами в мои. Знакомое тепло и вкус его губ почти заставляют меня потерять равновесие. Мой язык движется вместе с его, пока до моего сознания не доходит смысл происходящего. Он издаёт облегченный стон, но я стараюсь оттолкнуть его. Тогда одной рукой он перехватывает мои запястья и притягивает к груди, продолжая целовать меня. Стараюсь выбраться из его объятий, всё ещё отвечая на поцелуй. Гарри отстраняется от меня, чтобы сделать вздох и снова прижимается своими губами к моим. Другая его рука лежит на моей шее, придерживая меня на месте. Вся боль и страдания растворяются, и я расслабляюсь в его руках. Это неправильно, но так приятно... но неправильно. Когда я наконец отстраняюсь, он отчаянно пытается восстановить контакт наших губ, но я отворачиваюсь. – Нет, – произношу я, и Гарри открывает глаза.
- Пожалуйста, – просит он.
- Нет, Гарри, мне нужно идти, – он отпускает мои руки.
- Куда?
- Я... я пока не знаю. Мама пытается вернуть меня в общежитие, – говорю ему.
- Нет, нет... – он качает головой. – Ты живёшь здесь, не возвращайся в общежитие, – его голос очень раздражённый.
- Я не могу остаться здесь.
- Нет, можешь. Пожалуйста, останься, так я хоть буду знать, где ты находишься, – он проводит рукой по волосам.
- Тебе не нужно этого знать, – слабо отвечаю я. – Мне пора, – произношу после того, как он не отвечает.
- Останься, – повторяет Гарри.
Если быть честной, я хочу остаться. Хочу сказать, что люблю его больше жизни, но не могу этого сделать. Я отказываюсь быть той, что позволяет парням делать всё, что им вздумается.
Поднимаю свои сумки и говорю единственное, что сможет оттолкнуть его от меня, по крайней мере, я на это надеюсь. Но он также может пойти за мной и устроить ещё большую сцену.
- Мама с Ноа ждут меня. Я должна идти, – после этих слов я выхожу из квартиры.
Гарри не идёт за мной. Я не собираюсь оборачиваться, потому что не хочу видеть его боль, причиной которой являюсь я.
====== Часть 106. ======
Когда я оказываюсь в машине, не плачу, как предполагала, а просто сижу и смотрю в окно. Снег прилипает к лобовому стеклу и, словно подушка, закрывает меня ото всех. Не могу поверить, что я застала Гарри. Я же надеялась, что не увижу его. Стало немного легче, не боль, а ситуация в целом. По крайней мере, сейчас я могу попробовать прекратить это катастрофическое время моей жизни. Хочется верить, что он любит меня, но в эту ситуацию я попала именно из-за того, что слепо доверилась ему. Может, он так себя ведет, потому что у него больше нет возможности меня контролировать? Даже если он действительно меня любит, что это меняет? Это не отменит все его поступки, издевательства, ложь и ужасное самодовольство.
Жаль, что я не могу остаться в той квартире, я бы могла попросить Гарри переехать. Не хочу возвращаться в общежитие, не хочу, чтобы у меня была соседка по комнате и общий душ. Женщине, которая осматривала квартиру, она явно приглянулась, и я действительно за неё рада. Тогда она посмотрела на меня, как на сумасшедшую из-за того, что я так на неё набросилась, но это была оправданная реакция. Я знаю, что Гарри не может принимать никаких официальных решений относительно квартиры, ведь в договоре указано и моё имя, но у меня нет другого выбора, кроме как согласиться со всеми его требованиями. Я не могу жить там одна, но и с Гарри тоже. Зачем он всё испортил? Ведь сейчас мы могли бы жить там вместе, смеяться в гостиной или целоваться в спальне. Но вместо этого я сижу в своей машине, и мне некуда идти.
Я рада, что Гарри не пошёл за мной, но чувствую свою вину из-за того, что упомянула Ноа. Просто я хотела сделать ему больно. Даже если он меня не любит, по крайней мере, это задело его самолюбие.
Окоченевшими руками завожу автомобиль. Почему я стала бездомной именно зимой? Снова начинаю чувствовать себя, как Кэтрин, только не из моего любимого “Грозового перевала”, а из “Нортенгерского аббатства”, где Екатерина, будучи душевно сломленной, вынуждена путешествовать в одиночку. Конечно, моя поездка не больше ста километров, как у неё, но всё равно я испытываю ту же боль, что и она. Не могу решить, кем на этот раз будет Гарри. С одной стороны он похож на Генри: эрудированный и остроумный, с таким же знанием классических произведений, что и у меня. Хотя, Генри гораздо добрее Гарри. И именно здесь Гарри больше похож на высокомерного и грубого Джона.
Когда я бесцельно езжу по городу, понимаю, что слова Гарри произвели на меня намного больший эффект, чем я предполагала. То, как он умолял меня остаться, это всё равно что склеить кусочки в одну композицию, а затем снова её разрушить. Уверена, он сделал это исключительно для проверки своих возможностей. Мой мобильник не издавал никаких сигналов с тех самых пор, как я покинула квартиру пятнадцать минут назад. Пока не понимаю, как к этому отношусь.
Около пяти часов вечера я проезжаю в квартале от “Vance”. Мне не хочется снова пользоваться добротой Лиама и останавливаться у Кена. Конечно, он был бы не против, но с моей стороны это несправедливо – вмешиваться в семью Гарри. Если честно, этот дом хранит очень много воспоминаний. Я бы не выдержала. Проезжаю около отелей, выбираю наиболее миловидный и припарковываюсь возле него. Прежде я никогда не останавливалась в отеле, но сейчас у меня нет другого выхода.
Нахожу красный мигающий знак “Office” и спешу зайти внутрь. Низкорослый мужчина за стойкой выглядит вполне доброжелательно, когда улыбается мне и просит предъявить водительскую лицензию. Заселяться в отель намного проще, чем я предполагала. Конечно, немного дороговато, но я не хочу останавливаться в дешевом отеле и тем самым рисковать своей безопасностью. Мужчина с улыбкой протягивает мне карточку-ключ.
- Вниз по тротуару и налево, – инструктирует он. Хорошо, что здесь есть внешний вход в номер, так я смогу заселиться в полном спокойствии.
Благодарю его и возвращаюсь на улицу в жуткий холод. Паркую свою машину рядом с номером, так мне не придётся беспокоиться о своих вещах. Вот до чего он меня довёл: я в одиночку останавливаюсь в отеле со всеми своими вещами. Складывала я их второпях, поэтому боюсь представить, в каком они сейчас состоянии. Хватаю свои сумки и ставлю автомобиль на сигнализацию. Моя машина выглядит рухлядью по сравнению с рядом стоящим “BMW”. Когда я начинаю думать, что хуже этот день быть уже не может, моя сумка выскальзывает из рук и падает на снежный тротуар так, что из неё вываливается вся одежда и несколько книг.
- Мисс, позвольте Вам помочь, – произносит приятный мужской голос. Я поднимаю взгляд и натыкаюсь голубые глаза. Тревор.
- Тревор? – произношу я, хоть узнала его. – Что ты здесь делаешь? – оглядываясь, спрашиваю я.
- Хотел задать тот же вопрос, – улыбается он.
- Ну, я... – прикусываю свою нижнюю губу, не зная, что ответить.
- У меня дома прорвало трубу, поэтому я здесь, – он избавляет меня от ответа, и за это я ему очень благодарна.
- Ох, какая неприятность.
Он протягивает мне мокрый от снега экземпляр “Грозового перевала”, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь не закричать от досады.
- “Грозовой перевал”? – он приподнимает бровь. – Держи. Эта выглядит ещё хуже, – Тревор протягивает мне “Гордость и предубеждение”. Судьба сыграла со мной злую шутку. – Я уже давно догадался, что ты любишь классику, – говорит он с дружелюбной улыбкой.
Тревор берёт мои сумки, и я благодарю его, прежде чем вставляю карточку-ключ в замочную скважину и открываю дверь номера. В помещении очень холодно, поэтому я сразу подхожу к терморегулятору и включаю его на полную мощность.