Рокоссовский Егор Константинович
Aftherlife
AftHerLife
Глава I
Приглашение на казнь
Октябрь. Ровно год назад началась история Амброзиуса. А сегодня он отправляется в последний путь. Святая ночь парадоксально очернилась сильнее прежнего. Ощущение потери, пропущенного звонка освещало эту ночь факелом в темноте. Пленительные мелодии заставляли плыть и ярко гореть в пространстве. Чёрные фантомы тлели, как прежде на привычных местах празднества, но в тот день тлели также белые, надзиратели,заблудшие и, черт знает, кто ещё. Безусловно темнейшего не знали ни слабые, ни слабейшие. Не знали и причины стремительного превращения свежеприбывших жертв в полымя. Не суждено было им получить ответы в ту ночь. Приближённые восприняли смерть Темнейшего примитивно- шок, трагедия, желание мстить. У подножья легендарного возвышения разразился спор:
- Довольно с меня! Белые этим жестом развязали войну. После церемонии в склепе отдадим им должок. - с яростью и бурым костром в глазах сказал Потэстатем.
- Холодную трапезу подадим позже, сначала проводим Его Темнейшество, - с глубоким трауром в голосе произнёс Пневма.
- Запах напалма пустим им по ноздрям со следующим заходом светила! - согласился с намерениями братьев Гайдзин.
Празднество пылало. Сожжённые Содом и Гаморра восстали из пепла. Фантомы стали величайшим произведением порока. Они твёрдо знали, что завтра вернутся к привычному жалкому существования, но эта ночь казалась им бесконечной бездной величия. Темная энергия сносила смерчем жалкие душонки.
Кладбище орошалось колким ливнем. Врата скрипели, фантомы возмущались, будто получили неожиданный выстрел в спину, капли дождя падали на них колкими иглами. Воронка в тьмущем небе расцветала ярчайшими звёздами, словно неоновыми слоганами. Свет из неё озарял склеп, что никогда прежде не был столь ясно виден. Границы света строго очерчены благодаря стае ворон.
Тысячи памятников пополнили бы свой счёт, если бы не святая ночь. В этот день принято жечь души. И в этом совпадении вновь приняла своё участие судьба. Чернющий катафалк подъезжает к воротам. Герой успевает промокнуть насквозь, вынесенный чёрными из катафалка, и высохнуть в пределах бреши. Склеп изнутри был точечно освещён свечками по периметру. У холодной стены печь уже была готова принять нового туриста.
- Наша жизнь-шахматы. Имеет множество комбинаций до сорокового хода. Твоя партия окончена.- первым произнёс прощальные слова Потэстатем.
- Прощай, сэньшей,- не скрывая иронии, сказал Гайдзин.
Пневма молчал.
Как только печь начала потихоньку алеть, зажглись три табачных огонька. Играл спешно включённый блюз. Склеп внезапно потух. Абсолютная темнота. Отворилась дверь, тонкая струйка света озарила помещение. Рассвело. Работник кладбища заступил на службу, не заметив никаких изменений со вчерашнего дня.
Свет. Тьма. Свет. Последовательность из 40 кругов. Бешенство ботаника взамен на обещанное состояние полёта. Неизведанная живыми тяжесть забрасывает на низины. Морской бриз сточных каналов, долгожданная гарь,что неощутима была в полной мере. В вековом космосе рисую картины чужого мне пространства. Не видно ни зги.Визг тормозов ласкает барабанные перепонки.
- Пневма, это ты?
Плавники лебедей шелестят, взмывая, будто колода карт. Чёрные или белые?
Глава II
Дар
- Непривычно, не так ли? - вопрошал незнакомый голос.
- Где я?
- Добро пожаловать в ад.
- Приветствую тебя, Аид.
- Нет. В твоих ассоциациях я лишь Цербер,- шутя,ответил незнакомый голос.
- Почему я ничего не вижу?
- При жизни ты был наблюдателем. Здесь же ты будешь учиться слышать. Опиши, что слышишь.
- Ничего.
- Теперь ты понимаешь, зачем ты здесь.
Тишина сковала обстановку. Счёт времени был потерян. Так вечность предстала перед ним. Карцер без падающей капельки воды, что сводит потихоньку с ума. Все это казалось забвением, к счастью, ошибочно. Только Церберу было известно сколько Амброз провёл в тишине.
- Знаешь, меня в последний год мысли о суициде посещали чаще, чем закат по вечерам.
- А вот, кстати, и он.
Пахло хвоей. Начался птичий концерт. Увертюра. Соловьиное соло. Крылья-странички старого мультипликатора расстреливают новую очередь. Заступили трели справа, слева,отовсюду. Тысячи голосов поют в унисон. Неисчерпаемое желание увидеть серебристый заход солнца. Воркование сбрасывает темп, вязнет симфония. Совы взмывают вверх, концерт окончен. Хрустят злаки, грызуны, пробудившись, начали метаться, будто волны вверх-вниз. Кода. Сверчки-виолончельная партия. Opus posthumum.
Ноябрь. Убежище Амброза. 17:00.
- Всё готово? - спросил Потэстатем.
- Как никогда, - сказал Гайдзин
- Горечь белых, поданная всласть, самое вкусное блюдо.- заметил Пневма.
Электронная музыка гремела в ушах. Разрывающие кульбиты при падении. Крики, мольбы как вспыхнули, так же стремительно затихали. Те же праздничные волны, что были ночью, превратились в шторм и несли на дно. Чуть выше скулёж псов, рёв лошадей и трескающий смех гиен сливались воедино. Вся та масса чутко приправлена завывающим гулом ветра. Отвратительно запахло гарью и кровью.
- Что это?
- Святая месть,- ответил Цербер
- Кому они мстят? Они обвинили во всем белых?
- Грядёт война. Твоя война.
- Какой из меня воин? Да и лидер из меня никакой.
- Справедливость заключается в том, что ты должен исправить ход событий, заводным ключом которых ты стал. Иначе нам придётся провести вечность,слушая закаты и рассветы, дни и ночи, постигая естество. А я думаю, что вечность с первого взгляда (как бы комично в твоём случае это не звучало) напугала тебя своей природой.- наотмашь закончил Цербер.
Свежая работа для осветителей и освятителей. Толпы собрались у входов в подзёмку.
-И ради этого мы сюда пришли?
-Все пропустим!
-Слишком ярко!
-Там, где толпы,там и взорвалось!
Самый центр Техногорода. Мощнейшая футуристичная башня превосходящих белых.19:56.
Водопады алкоголя и закусок. Прийдя расслабиться, высший слой белых вынужден решать проблемы барахтающихся и утопающих. Но угроза их статусу и положению была единственной мотивацией к действиям по пресечению.
- Что это может значить?
- Угроза тёмного мира обостряется. Их что-то здорово разозлило.
- Означает ли эта пощечина начало войны?
- В любом случае стоит увеличить количество надзирателей во всех популярных местах в городе. Необходим абсолютный контроль.
В роскошный зал, украшенный исключительной мебелью с бархатной обшивкой и позолоченными ножками и бесконечными рядами полок, заполненных вываливающимися кипами бумаг, незаметно вошёл самый могущественный из превосходящих. В его строгом наряде выделяющимся был лишь счётчик времени, идеально подчеркивающий его силуэт .