ону, Василий наблюдал, как к аналою подошел Сережа, как протянул отцу Павлу бумажку, как тот внимательно читает ее, придирчиво что-то без конца выспрашивая... «Господи, помоги ему, - молился про себя Василий, чувствуя как по спине скатываются капли пота, - Помоги рабу Твоему Сергию, Господи...» Наконец, склоненную голову Сергея накрыла епитрахиль, и вот он, улыбаясь, идет к нему. -Ну, как? - тихонько спросил Василий. -Порядок... - прошептал Сергей. -С первой исповедью тебя, - проникновенно глядя в счастливые глаза Сергея, поздравил Василий. Сережа нащупал и благодарно пожал ему ладонь: -Спасибо тебе. На следующий день они вместе причастились, а спустя еще два дня, стояли на ночной Пасхальной службе. После пошли домой к Василию, где заранее был накрыт праздничный стол. Так Сергей впервые переступил порог его дома. Спать они не ложились, просидев за столом до самого утра. -Сережа, приходи ко мне когда захочешь, - сказал Василий, - Можешь хоть каждый день. -Не, а правда... Можно иногда придти позаниматься? Видик посмотреть? Мне все у тебя нравится! - говорил Сергей. Они расстались, когда за окном уже рассвело, условившись встретиться во вторник после занятий, чтобы навестить бабу Нину. Сергей уехал, воткнув наушники подаренного плеера, а Василий прилег, чтобы подремать оставшиеся до работы пару часов. Он не помнил, когда он был счастлив так, как в этот день и был ли вообще. «Во вторник увидимся...» - сладко подумал Василий, засыпая. Если бы он знал тогда, что готовит ему с таким нетерпением ожидаемый вторник. Если бы знал... 7. Сначала все было прекрасно. Они встретились у выхода из метро, купили подарок бабе Нине - теплый и мягкий пуховый платок. Василий хотел заплатить один, но Сергей неожиданно проявил настойчивость, сказав, что хочет внести свою лепту. Василий уступил, почувствовав искреннее желание, а не стремление соблюсти форму. Они шагали по улице, как родные, спешащие на семейный праздник. Даже погода порадовала. Небо было по прежнему хмурым, но ударила оттепель, подул теплый ветер, и пожалуй, впервые в этом году почувствовалось приближение весны. Баба Нина радостно встретила их. Уже был накрыт стол, на котором среди домашних закусок стоял графинчик с неизменной наливочкой. И тут все тоже сначала было прекрасно: радость встречи, обмен подарками. Баба Нина подарила им каждому ею самой связанные шерстяные носки, и по маленькой иконке Василия Исповедника и Сергия Радонежского. Потом сели за стол и опять не могли наговориться. Между делом пропускали по стопочке. Василий расслабился, как никогда. Ему давно не было так хорошо. Казалось, Господь наградил его, наконец, тем, чего он был лишен в жизни - материнского внимания, тепла домашнего очага и отцовского чувства. Теперь у него все это было. И у бабы Нины было. И у Сергея было. У каждого было то, чего не хватало. И это объединяло их, таких разных по возрасту людей. А Василий все подливал себе и Сергею. Их веселье стало таким необузданным, что даже незрячая баба Нина почувствовала это и тихонько сказала: -Василек, а не много вам? Мне не жалко, но все хорошо, когда в меру. Я тебя не знала таким раньше. И Сережу напоил. -Баба Нина, милая! - воскликнул Василий, обнимая и целуя ее в морщинистую щеку, - Не беспокойся за нас. Нам просто сегодня хорошо. Верно, Сережа? -Ну! - поспешил подтвердить Сергей, - Честно, баб Нин, я уже Ваське говорил... -Да какой же он Васька? - перебила его баба Нина, - Он же тебе в отцы годится. -Вот именно! После отца, после того, как его не стало, он мне самый близкий человек, баб Нин! -Путь зовет! - вмешался Василий, - Я ему разрешаю. Мы так договорились. Отец бывает один. А мы... Мы просто друзья. Самые близкие, между которыми не должно быть никаких дистанций. У него нет отца, у меня сына. Зато у каждого из нас есть настоящий верный друг. И никаких условностей! Давайте за это выпьем! -Хватит, хватит, Василек, - мягко сказала баба Нина, - Хорошо, если все так. Гора с горой не сходится... Только выпивать хватит. -Баб Нин! За такое грех не выпить! - поддержал Василия Сергей, - Мы же вас любим! Вы для нас своя, родная! В глазах бабы Нины заблестели скупые слезы. -И впрямь, грех не выпить. Но давайте, мальчишки, по последней. Обещаете? -Слово, баба Нина! - твердо проговорил Василий, беря в руки графинчик - Вот. Уберите ее сами со стола. Давайте за нас, чтобы всегда у нас было так, как сейчас, еще долгие, долгие годы! Они чокнулись и с удовольствием выпили. Когда они вышли из гостеприимного дома, на улице уже смеркалось. Небо расчистилось и стало прохладнее. Весна как бы подразнила немного, и опять подул холодный ветер. -Эх, Сережа, доживем мы с тобой до весны или нет? Вот и Пасха прошла, а конца этой мерзлятине не видно. -Доживем! У метро Василий нарушил данное бабе Нине обещание и купил еще по две бутылки пива. Он терял самоконтроль. Ему было хорошо и хотелось только одного, чтобы это не прекращалось, чтобы стало еще лучше. -Сережа, пошли на острова, в парк, - предложил Василий. Они направились к Приморскому проспекту. «А может, не надо?»- промелькнула в сознании у Василия трезвая мысль, но тут же уступила место хмельному порыву нежности. «Любимый мой... Мой Сережа... Мы рядом... Мы вместе...» Приморский парк победы встретил их завыванием ветра в стволах высоких деревьев. На дорожках было пустынно и темно, лишь немного светлело от не растаявшего снега. Они уселись на скамейку, стали пить пиво, смеялись. Потом играли в снежки и боролись, как дети, валяясь в мокром снегу. Вокруг не было ни души, только гудел ветер, да слышался скрип могучих стволов. -Мы с тобой одни... - проговорил Василий, прижимая Сергея к дереву. Лицо его было так близко, что Василий почувствовал дыхание. -Во всем парке? - отозвался Сергей. -Во всем мире. -Во всей вселенной... -А ты бы хотел, чтобы мы оказались одни во всей вселенной? -С тобой - да, - тихо и нежно ответил Сергей, и Василий почувствовал, как его руки сами обнимают Сережу все крепче, а губы уже как бы ощутили на расстоянии пьянящий аромат других губ... Но Сергей, неожиданно присев, выскользнул из объятий и побежал по тропинке, смеясь и издавая воинственные возгласы. Василий кинулся следом. Они выскочили на ту самую дорожку, идущую вдоль трамвайной линии. Сергей неожиданно остановился, Василий с разбегу налетел на него, не удержал равновесия, и они со смехом и воплями повалились в снег. Василий уже ничего не мог поделать с собой. Ощутив тело Сергея, он начал обнимать и прижимать его к себе. Однако тот изловчился и положил Василия на лопатки. -Сдаешься?! -Серега... Ну, ладно, все... -Нет, скажи, сдаешься? -Сдаюсь, сдаюсь... -То-то! Сергей встал и помог подняться Василию, отряхнув с себя и с него снег. -Силен... - протянул Василий, приходя в себя. -А ты думал! Мимо прогремел трамвай, на мгновение выхватив из мрака фигуру Сергея с взлохмаченными волосами и съехавшей на затылок шапочкой. Его глаза смеялись и сверкали радостью. -Ну, что? Пойдем домой? - спросил Василий. Ему хотелось только одного - оказаться с Сергеем наедине. Что будет и как, уже не думалось. Ему уже вообще ни о чем не думалось... Он был весь - желание. -Только поссу, - ответил Сергей, и отвернувшись, расстегнул джинсы. Василий услышал, как в снег ударила струя, а сделав несколько шагов и заглянув через плечо, увидел то, что жаждал увидеть. -Сережа...- прошептал он. Сергей потряс членом и спрятал его, поворачиваясь к Василию лицом. -Сережа... Я люблю тебя, - обнимая его, прошептал Василий. -Я тебя тоже, Васька, - просто ответил Сергей, обнимая в ответ. Их губы сомкнулись в нежном поцелуе, и руки Василия сами собой заскользили ниже. Его правая ладонь почувствовала упругую попку, а левая рука устремилась в не застегнутые еще джинсы, нащупав ТО САМОЕ. Нащупав так явственно, что ощутила даже крохотное влажное пятнышко на сатиновых трусах... Сергей вздрогнул, разом напрягся и сделал несколько шагов назад. -Сережа...- прошептал Василий, моментально трезвея. -Так вот ты кто, оказывается, Божий человек, - проговорил Сергей тихо, но так, что у Василия похолодело внутри. -Сергей, Сережа! - он бросился к нему, хватая за плечо. Но тот отдернул руку, повернулся спиной и побежал по дорожке. -Сережа, подожди! - воскликнул Василий, бросаясь следом. -Не прикасайся ко мне! - крикнул Сергей и побежал быстрее. Василий остановился, прислонился к дереву и начал медленно оседать на землю. Последнее, что он заметил, было лицо вагоновожатой проезжающего трамвая с вытаращенными на него глазами. Может быть, той самой... Он не знает, сколько просидел так. Прохожих не было, лишь гремели трамваи, да выл ветер. И ему вдруг тоже захотелось завыть. Завыть от горя, сотворенного им самим. Еще несколько часов назад у него было все, что делало жизнь осмысленной и счастливой. И вот он опять одинок. Одинок, как никогда прежде. Василий поднялся, когда почувствовал, что стала намокать одежда от подтаявшего под ним снега. Он не помнил, как дошел до дома. Дорога, застывшие лужи, грязь под ногами, обшарпанные стены домов, лица прохожих - все слилось в его глазах в однотонную серую массу. Войдя, Василий снял ботинки, куртку, шапку,