арней, из которых он выгодно выделялся и умом, и внешностью. Естественно, не стать объектом пристального внимания женской части Василий не мог. Чтобы не повторилась школьная история, он стал постоянно играть роль пошляка-ловеласа. Забористый изощренный мат, которым он владел виртуозно, шуточки «про это» буквально на каждом слове, разговоры без стеснения с самыми откровенными выражениями и жестами, нарочитая житейская ушлость - все это даже при его врожденной интеллигентности, делали Василия «своим в доску» среди разбитной молодой торговой братии. Он не отказывался принимать участие в сабантуях, открыто флиртовал со всеми девчонками без разбора, но домой уходил всегда один. Зная, что нет ничего страшнее отвергнутой женщины, как жизнь уже дала возможность убедиться, он понимал, что нужно как-то объяснять свое поведение. На одной из вечеринок, в состоянии подпития, он нарочно еле ворочая языком, «проболтался» о том, что у него есть «классная баба», кроме которой ему никого не нужно... -Ну, старше меня намного, ну и что?! А я люблю, когда старше! Ничего не могу с собой поделать! У меня такое мирощу.. мирщу... ми-ро-ощу-щение! Понятно? Такая психуси... пси-хо-сексу-альная струк-ту-ра! Скоморошество сработало. Сплетни пошли сразу же. Легче всего люди верят именно в такое очевидное - невероятное. Василий уже успел занять место в коллективе среди лидеров, и вопиюще пикантная подробность была отнесена к простимой слабости. Эта легенда выручала Василия все последующее время. Менялись «случайно» сказанные, как правило, в нетрезвом виде, имена вымышленных любовниц, детали их биографий, даже «по большому секрету» показывались кое-кому фото красивых родственниц. Неизменным было только то, что ни одной из них живьем никто никогда не видел. Отговорка была все та же - мы не можем афишировать отношения из-за разницы в возрасте и положении. Чтобы не запутаться в рассказах о своих «любовницах», он использовал факты знакомых биографий. Позже настало время, когда стал говорить правду, избегая лишь той подробности, что любовница на самом деле была не старше на пятнадцать лет, а моложе и у нее мужское имя... 2. Первый раз это произошло у него только в двадцать четыре года. До той поры Василий всячески подавлял в себе ненавистное влечение. Он даже предпринял попытку жениться. Точнее, вознамерился. Его симпатия и внимание к одной из молоденьких продавщиц универмага были замечены ее родителями. Сами они были люди совершенно другого круга. «Хождение в народ» своей дочери считали болезнью молодости, которая скоро пройдет. Василий произвел на них впечатление своей интеллигентностью, начитанностью, культурой речи. К тому же, им, особенно отцу, понравилась его самостоятельность и способность принимать решения. То, что он работает продавцом, им представлялось вынужденным шагом оставшегося без родительской поддержки юноши, стремящегося хоть как-то начать жизнь, и тоже было отнесено к достоинствам. Василий уютно чувствовал себя в гостеприимном доме. Отсутствие хамства и жлобства, тяготившего на работе, возможность быть самим собой и главное - неравнодушие этих людей пленили его. Он стал ощущать свою сопричастность семье, а младший братишка девушки уже воспринял его в качестве старшего брата. Помеха была только одна. Та самая, что мучила и терзала его, и избавиться от которой не помогли ни экстрасенс, ни сексопатолог... Василий попробовал переспать с Леной и отлично справился, чему был сам удивлен. Но понял, что повторить это будет трудно, а дальше станет еще трудней. С природой бороться бесполезно. Он ясно ощутил это, и смирившись, как не жаль было отходить от дома, где успел почувствовать себя членом крепкой семьи, перестал проявлять интерес к Лене, а позже сменил место работы. Василий поставил крест на своей интимной жизни. Совратил его пятнадцатилетний подросток. Длинный худой белобрысый Гринька, сосед по дому с третьего этажа. Он постоянно торчал в подъезде по вечерам, когда Василий возвращался с работы, и без стеснения стрелял у него сигареты. Дерзость пацана приятно волновала Василия. Давая прикурить, он смотрел, как тот смачно затягивается совсем еще пухлыми мальчишескими губами, слушал его матерок, олицетворявший для того общение с Василием на равных, разглядывал исподтишка и ощущал внутри сладкую истому. Так общались они, наверное, с той поры, когда у Гриньки поменялся голос и появился пушок над верхней губой, однако дальше лестничной клетки дело не заходило. Каково же было удивление Василия, когда Гринька явился к нему домой. -Ты ж зажигалку обещал показать американскую. Забыл? - моргая лукавыми глазами, объяснил свое появление Гринька. Оригинальную зажигалку с обезьяной подарил Василию на прошлой неделе покупатель иностранец. -Приспичило тебе, - проворчал Василий, заводя Гриньку в комнату, - Вон она, на столе... Пиво хочешь? -Хочу, - отозвался тот, чиркая и играя зажигалкой, - Дашь на денёк повыё...ся? -Бери. Василий под неодобрительный взгляд матери вытащил из холодильника две бутылки пива, закрыл в комнату дверь и включил музыку. -Соси, - протянул он бутылку Гриньке. -Могу, - улыбаясь ответил тот, - А дашь? Василий оторопел от такой наглости, а Гринька захохотал, глядя на него блестящими озорными глазами. -Ну, ты и нахал, акселерат!- придя в себя, проговорил Василий. -Не, а правда, меня вчера в метро онанист доставал, - продолжал Гринька, не сводя с него взгляда, - Наклоняется ко мне, молодой человек, говорит, у вас встал... Он нес что-то еще, а Василий вдруг почувствовал, что покрывается холодным потом. -Не, а правда, я бы поехал с ним, если бы он позвал. Чего такого-то? - завершил рассказ Гринька. Василий отхлебнул из бутылки, чувствуя, как зубы стучат о горлышко. Гринька тоже допил пиво и стал ходить по комнате, разглядывая вещи и слегка пританцовывая в такт музыке. -Чего это тут у тебя? - спросил он, нагибаясь перед книжным шкафом и оттопыривая попку. Василий ощутил в теле нервную дрожь. «Сейчас или никогда!»- пронеслось у него в сознании, и он, подойдя сзади, заключил наглого пацана в объятия... Они сделали свои дела прямо поверх покрывала на постели Василия, под непрекращающееся шарканье по коридору ног матери, которая, казалось, прислушивалась к происходящему в комнате, но вряд ли что могла различить за гремящей музыкой. Едва все было кончено, Гринька стал натягивать одежду: -Пойду, а то мать хватится. Я же сказал, что только покурить иду. -Тебе хотелось со мной? - спросил Василий. -Еще как, - усмехнулся Гринька, - считай, с детства. Только не знал как подъехать к тебе... Самое ужасное, что пацан стал караулить возвращение Василия с работы, и тому приходилось каждый раз проявлять изобретательность, чтобы проскользнуть в подъезд незамеченным. Повторять происшедшего он не хотел, и уже на утро горько раскаивался в содеянном. Однако через неделю столкновения избежать не удалось. Отчаявшись подловить Василия на подступах к дому, Гринька засел на ступеньках возле его квартиры. -Ты мне что, зажигалку мне подарил, что ли? - хмуро спросил он, исподлобья глядя на Василия. -Давай, - коротко отозвался тот. -Дома. Зайдешь? Матери нет. -Нет, я устал жутко. Завтра вечером занесешь, - поморщившись, ответил Василий, прекрасно помня о том, что завтра еще днем ему предстоит переезд на новую квартиру... 3. На какое-то время страсть отпустила Василия, но через полгода снова потревожила в лице молоденького практиканта. С Алешей они прониклись симпатией друг к другу с первого же взгляда. Рабочий день пролетел незаметно, и расставаться им не захотелось. После двух выпитых у метро бутылок пива, Василий пригласил нового друга отметить начало трудового пути домой. По пути они запаслись водкой и до полуночи проболтали, укрепляясь во взаимных чувствах. Когда закончилась водка, попробовали от каждой из многочисленных бутылок в серванте, который Василий превратил в бар. Наконец глаза у них начали слипаться, и Василий стал стелить Алеше на диване в кухне. -Ты что это, друга в кухне укладываешь? - начал возмущаться тот, хватая подушку и кладя ее на постель рядом с подушкой Василия - Я буду спать здесь! Тут не обошлось ласками и взаимной мастурбацией, как с Гринькой. Алеша захотел, чтобы они по очереди поимели друг друга по полной... «Вот ты и стал настоящим педерастом», - сказал сам себе, глядя в зеркало, Василий, после того, как проводил рано утром приятеля на работу. Когда они встретились на смене через два дня, Василий общался с Алешей так, как будто не было этой ночи и вообще ничего между ними не произошло. После закрытия магазина он нарочно задержался, чтобы тот ушел домой, но Алеша ждал его, куря с охранником возле двери служебного входа. По пути до метро они, как ни в чем не бывало, болтали о служебных делах, и Василий, невежливо перебивая, пресекал малейшие попытки собеседника заговорить о чем-нибудь другом. На эскалаторе тот, наконец, не выдержал: -Слушай! Мне так твой бар понравился! - слегка паясничая, воскликнул Алеша, - Когда я опять поеду его опустошать? -Не сегодня, - твердо ответил Василий. Алеша потупился, а потом, после небольшой паузы, все в том же тоне продолжил: -