- А ежели у меня там бомбы?
- Ну и что? - спокойно ответила она. - Взлетим на небо, как сказал ангел, у которого были отрезаны крылышки.
- О! - удивился Агафон и, поблагодарив смелую секретаршу, вошел в кабинет.
- Проходите, садитесь.
Невысокий плотный мужчина в темно-сером костюме под цвет седеющих волос взглянул на него и сам сел в кресло.
- Слушаю вас, молодой человек, - приглядываясь к Агафону, неожиданно добродушно проговорил секретарь райкома.
- Извините... Я к вам совершенно случайно...
Почувствовав всю нелепость своего визита, Агафон смущенно умолк.
- А вы не извиняйтесь, ближе к делу, - улыбнувшись, сказал Константинов.
- Зашел поговорить насчет работы, - разом выпалил Агафон.
- Какой работы? - Антон Николаевич склонил седую голову набок и стад рассматривать посетителя еще более внимательно.
- А какая найдется! Мне бы хотелось поехать в Чебаклинский племсовхоз, - признался Агафон.
- Почему именно туда?
Агафон рассказал все, начиная с того, как окончил экономический техникум и даже побывал на внешнеторговском факультете. Умолчал только о личных делах, но мог бы рассказать и про это. У секретаря было такое лицо, что Агафон мог доверить ему любую тайну. Слушая бывшего студента, он вскакивал и принимался весело смеяться, отдельные комические эпизоды вроде стычки с редактором Карпом Хрустальным - просил уточнить и повторить. Об оставлении Агафоном института сказал:
- Необдуманно поступили, дорогой товарищ, необдуманно!
- Не мог иначе, - оправдывался Агафон.
- Что значит не мог? Глупости, брат, глупости! - возражал Антон Николаевич. - Знал ведь, куда поступаешь?
- Знал, - сумрачно ответил Агафон.
- Но вообще учиться думаешь?
- Непременно. Оставил документы в заочном планово-экономическом. Это мне ближе к сердцу, чем трясти внешнеторговские шкурки.
- Дело не только в шкурках...
Секретарь райкома позвонил секретарше, попросил принести чаю. Придвинув один стакан себе, другой Агафону, вдруг неожиданно предложил:
- Хочешь работать секретарем редакции в нашей районной газете?
- Что вы! - растерялся Агафон и едва не выронил из рук стакан.
- Имей в виду, газета на четырех полосах.
- Не могу. Спасибо...
- Сам будешь править, с ножницами в руках...
- Как раз этого не люблю и не умею, - сознался Агафон.
- Научишься и привыкнешь... Не хочешь сюда, пошлем в многотиражку на рудник. Тысячи рабочих. Сотни коммунистов и комсомольцев. Работа живая, горячая, интересная!
- Не гожусь, завалю, да и рано мне, - упрямо твердил Агафон.
- Поможем.
- Нет. Не мое это дело. Отпустите в совхоз. Хоть шофером, хоть трактористом, могу и по экономической части. В степь, в горы тянет. Урал хочу посмотреть. Затем и приехал, - упрашивал он.
- Специалист на все руки? - улыбнулся Антон Николаевич. - Ладно, поезжай...
- Спасибо!
- Благодарить меня пока не за что. Ты сам едешь, а раз так, то тебе нужно сказать спасибо. Люди нам очень нужны. Только уж смотри, назад не удирать!
- Нет, - заверил Агафон. - Раз уж решил... - однако в его голосе не было прежней твердости.
- Удрал же из института.
- Там вышло совсем другое... - заволновался Агафон.
Антону Николаевичу нетрудно было догадаться, что парень кое-что недоговаривает. Он не хотел допытываться, но все же спросил:
- Ты не женат?
- Нет, нет! - поспешно ответил Агафон и смутился.
- Не беда! - успокаивая его, раздельно ответил секретарь райкома. Там немало хороших девчат, клуб есть. Скучно не будет. Вижу, что парень ты энергичный, надеюсь, едешь не развлекаться, а работать. Имей в виду, хозяйство там сложное, трудное. Директора пока нет, лечится на курорте. Секретаря партийной организации тоже нет. Временно исполняет обязанности наш знатный комбайнер Михаил Лукьянович Соколов, к нему и придется тебе обратиться.
Антон Николаевич поднялся, подошел к двери, приоткрыв ее, сказал:
- Надюша, чуть попозже соедините меня с Дрожжевкой. Ты когда собираешься ехать? - возвращаясь к столу, спросил он.
- Да хоть сейчас. На большак выйду и проголосую, - сказал Агафон, поднимаясь со стула.
- Тогда лучше сделай так. Пройди до райпотребсоюза. Там сегодня должна быть совхозная машина. Заведующая магазином, Варя Голубенкова, за товаром приехала. С ней и доедешь. Кстати, муж ее, Мартьян Голубепков, тоже механизатор, коммунист, дружок Соколова, парень с характером и кое с кем не ладит... Ему нужно помочь. Ты старый комсомолец да еще бывший газетный работник, ты и поможешь. Ну, вот так, дорогой товарищ Чертыковцев, желаю успеха. Нужно будет - обращайся ко мне. Бывай здоров.
Антон Николаевич проводил его до порога и пожал Руку.
Агафон вышел из кабинета с таким видом, словно был назначен директором совхоза. Взяв чемодан, насмешливо сказал Надюше:
- До свидания, ангел без крылышек!
- До свидания, министр без портфеля, - отпарировала она.
- А ты, оказывается, колючая, - удивился он.
- Да, очень даже вострая, как сказала иголка, у которой был сломан кончик, - тихо проговорила она ему вслед.
Агафон рассмеялся, шаркнул ногой, пожелал ей удачи в жизни и вышел.
- Ну, как паренек-то? - когда позже Надя вошла в кабинет, спросил Антон Николаевич.
- Ничего. Большой... - стараясь упрятать в поджатых губах улыбку, ответила она тихо.
- Только и всего?
- А что еще? Ну, модный, веселый, - все тем же бесстрастным голоском отвечала Надя.
- Модный? Тоже нашла слово. Стоящим будет, если хорошенько обстругать да отшлифовать! - весело заключил Антон Николаевич. Годы и опыт научили его разбираться в людях и по первому впечатлению. Хороший человек угадывается с первого взгляда, с первых слов.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Около райпотребсоюза Агафон машины не застал. Она только что, как сообщил какой-то дядька, ушла в совхоз. Тут же неподалеку был рынок. Но продавцы и покупатели почти разъехались, и попутчиков найти ему не удалось. Вспомнив совет комбайнера Ильи Михайловича, он расспросил прохожего и отправился на Аккермановский большак.
На окраине его встретила липкая суглинистая грязь дороги. С гор пронзительно дуло прохладной мартовской сыростью, хотя солнце уже сильно припекало, съедая лежащий в долинах снег. В воздухе по-весеннему заливались жаворонки, вдоль дороги, развороченной тракторными гусеницами, солидно шествовали черномазые грачи, обмениваясь меж собою гортанными выкриками. Далеко за степью, где начинались изволоки, возвышались крутобокие Губерлинские горы. Справа от большака дымилась, медленно догорала оставленная комбайнами перезимовавшая солома.
"У нас на Волге кормов нехватка, а тут солому жгут", - подумал Агафон.
Пройдя километра три, он поднялся на бугор и увидел впереди застрявшую в кювете грузовую машину. Поравнявшись с нею, рассмотрел, как молодой шофер в низенькой, надетой набочок барашковой кубанке, подняв капот, копался в моторе. В кабине сидела закутанная в пуховый платок чернобровая женщина с остреньким, с небольшой горбинкой носом - она смотрела на Агафона азиатскими глазами, пристальными и удивленными. Агафон кивком поклонился женщине, шофера приветствовал словами:
- Здорово, корешок.
- Здорово, - вытирая масленой тряпкой испачканные руки, отозвался парень.
- Почему загораешь? - тоном бывалого шофера спросил Агафон.
- Не тянет, и зажигание барахлит.
- Свечи смотрел?
- Нет еще.
- Давай посмотрим вместе? Как тебя зовут, друг?
- Федор, - нехотя ответил тот и недоверчиво пожал плечами. Не удержавшись, спросил: - А вы разбираетесь в таком тягле?
- Немножко. - Агафон поставил чемодан на землю и склонился к мотору. - Иди включи зажигание, - обернувшись, сказал он Феде.
Тот быстро повиновался и залез в кабину.
- Стоп! Давай сюда, дружок! - крикнул Агафон и помахал рукой.