Ночной гость уже кончил есть, согнувшись, рылся в мешке. Архип видел, как он достал, очевидно, заранее приготовленный разводной ключ, подошел к комбайну и начал смело отвинчивать какую-то часть.
"Ты гляди, какой поганец! Машину раскурочивать пришел. Ну, погоди, лиходей!"
Архип осторожно, на четвереньках выполз из своего мягкого логова, встал, вскинул ружье на изготовку, тихо, но грозно окрикнул:
- Стой! Руки вверх!
- А я и так стою, а руки, видишь, заняты, - раздался спокойный голос Мартьяна.
Архип сначала немного опешил. Такой встречи он не предвидел. Но все же решил действовать по всей строгости.
- Ни с места, говорю! Поднимай руки! - приказал он вторично.
- Убери, дядя Архип, свою игрушку, - не оборачиваясь, спокойно проговорил Мартьян.
- Не шевелись, поражу! - для острастки Архип щелкнул затвором.
- Действует самопал-то? - насмешливо спросил Мартьян.
- Ну, знаешь!..
От такой неслыханной дерзости Архип растерял все слова. Такое сказать про его двустволку!
- Наверное, в стволе воробьишки ночевали... - Мартьян покосился через плечо и снова продолжал бесцеремонно действовать ключом.
- Говорю, отойди прочь! Ей-богу, трахну! - еще грознее и настойчивее предупредил Архип Матвеевич.
- Не маячь со своей пушкой, а то встану и отниму...
От таких слов Архипа занесло, как необъезженного без узды коня.
- Да как ты смеешь, паразит, говорить мне такие слова? Откудова ты взялся, чтобы машину раскурочивать? Какое ты имеешь право в ночное время к машине лезть? Поднимай руки, не то сражу наповал!
- Я тебя так сражу... Когда я пришел, ты где был?
- Это тебя не касаемо... - решил увернуться Архип от ответа.
- Нет, друг, касаемо! Дрыхнул ты, бес хромой! А что полагается за сон на посту? - напирал Мартьян.
- Не желаю знать...
- Врешь, знаешь. Расстрел!
- Но, но!
- В двадцать четыре часа и к стенке!
- Не пужай. Сейчас не война...
- Вместо того чтобы бахчи и хлеб караулить, он под будкой дрыхнет. Я подошел к шалашу твоему. Никого! Хоть воз накатывай!
- Чего ты пристал как заноза?
- Это ты привязался. Спасибо скажи, что самопал твой не забрал. Пропечатали бы тебя комсомольцы в газете, а Даша разрисовала бы твою сонную физию на потеху всего района.
- Ты мне зубы не заговаривай, - обескураженно сказал Архип. - Отходи от машины, слышь! - добавил он уже менее настойчиво. Он знал, комсомольцы на такие дела мастера, особенно Дарья-хохотушка.
- Отстань! - отмахнулся Мартьян. - Чем болтать, возьми второй ключ и придержи гайку, а то прокручивается.
- А что ты задумал?
- Приспособление налаживаю. - Мартьян подробно объяснил что к чему и попросил помочь.
- Тебя же уволили? - присаживаясь на корточки, спросил Архип.
- Это неважно. Главное, хлеб убрать, - сказал Мартьян.
- Само собой, - согласился Архип.
- Ты один здесь? - быстро и ловко действуя ключом, спросил Мартьян.
- Не-ет, - понижая голос до шепота, ответил Архип. - Она тут... Спит.
- Кто она? - резко вскинув головой, спросил Мартьян.
- Глафира Антоновна. - Осененный догадкой, Архип покрутил головой; склонившись к Мартьяну, продолжал: - Совсем недавно уснула. Тек-тек...
- Ты чего текаешь?
- Спит, говорю, тута одна-одинешенька. Я с вечера про тебя сказанул ей словечко. Она мяукнула и в будочку, тю-тю! Такой, брат, кондёр получился.
- Ты крепче держи! - яростно зашептал Мартьян. - У тебя инструмент в руках или...
- Она горюет... А бабенка, я тебе скажу, боже ж мой! - не унимался Архип.
- Слушай, я тебе такого боженьку покажу, мизгирь хромой! замахиваясь тяжелым ключом, гневно зашипел на него Мартьян.
- На себя оглянись. Тоже не очень прытко скачешь. Хороша Глаша, да не наша! - подзадоривал Архип, чувствуя, что уцепил противника за самое больное место.
- Дядя Архип, смотри, тресну по скуле!
- Сдачи получишь.
- А про меня что ей болтал?
- Докладывал, как ты с женкой да с тещей прощался.
- А ты видел?
- А то нет! За плетешком стоял. Ты что, совсем расхлебался с ними, али так, для блезиру?
- Совсем, дядя Архип, как гора с плеч!
- Давно бы пора. Тяжелые тебе попались люди. В особенности эта язва, Агашка. Ведь полны сундуки добра, а все на базар норовят.
Архип заговорил было о Спиглазове, но Мартьян сердито прервал его.
Глафира давно проснулась и слышала весь их разговор, стараясь унять волнение, которое с каждой фразой усиливалось все больше и больше.
- Долго ты будешь меня тут держать? - спрашивал Архип.
- Еще немножко. Подержи скобу...
- Оставь. Утром с Глафирой закончите, да и Федька помогнет.
- А где Федя? - спросил Мартьян.
- Известно где: у своей Дашки. Сенька на току. Я тоже сейчас к себе в шалаш подамся. Ну вас к едреной фене...
"Архип и вправду может уйти, а как же я? Вдвоем с Мартьяном останусь?" - сидя на жестком соломенном матраце и кутаясь в байковое одеяло, с тревогой в сердце размышляла Глаша. Одеться и выйти наружу? Просить Мартьяна, чтобы ушел? Но как можно прогнать человека, который налаживает приспособление к ее же машине в степи среди ночи?
Боясь пошевелиться, она осторожно приоткрыла дверь. На белую простынку легла ласковая полоса лунного света и будто протянула от сверкнувшей на небе звездочки яркую, словно посеребренную нить. Глаша прикрыла босые ноги концом одеяла и почувствовала, что ей хочется, чтобы слишком разговорчивый Архип поскорее ушел. Подумала почему-то без обычной стыдливости и страха.
- Спит ведь, и горюшка Мало, как мы тут ее машину раскурочиваем... А может, и притворяется, - рассуждал Архип.
- Перестань же! - упрашивал его Мартьян.
- А что? Как будто ты совсем дите малое и не соображаешь, сколько в каждой женщине притворства!
"Вот болтун!" - злилась в вагончике Глаша.
- Тебе-то откуда известны такие тонкости? - спросил Мартьян.
- А все бабы на один манер.
- Ну ладно. Раз собрался, жми на свои бахчи. Там уж, наверное, возов пяток накатали...
В приоткрытую дверь вползал дразнящий арбузный запах. Глаше вдруг нестерпимо захотелось съесть прохладную крупитчатую сердцевинку арбуза, а надоедливый Архип все не уходил.
- Последний раз говорю, - донесся голос Мартьяна. - Если хоть еще одно глупое слово брякнешь, сам разрисую тебя в газете и на доску вывешу.
- Какие могут быть глупости? Обыкновенное житейское дело, милок, проговорил Архип Матвеевич.
- Глафиру не трогай.
- Да что твоя Глафира, святая?
- Для меня да, - сказал Мартьян.
- Чтой-то не верю, - усомнился Архип.
Глаша натянула смятое одеяло на уши, которые так горели, что, кажется, даже сережки раскалились.
- А ты поверь.
Мартьян сложил инструменты в рюкзак и вытер паклей руки. Небо совсем вызвездилось и стадо еще чище; влажный после дождя воздух студеней и звонче. На токах все еще пели девушки, баян протяжно и звучно выводил радостную мелодию.
- Ведь как, поди, за день-то умаются, а все равно будут петь до зари, - вертя цигарку, проговорил Архип.
"Наверное, он никогда не уйдет, противный", - грустно вздыхая, думала Глаша.
- Пойду по объекту пройдусь, - словно угадав ее мысли, сказал Архип. - А то как бы эти певцы на бахчи не пожаловали.
Пожелав спокойной ночи, он зашагал по твердой, утоптанной на меже тропке.
Оставшись один, Мартьян принес начатый им арбуз и положил на широкий стол, дивясь, каким путем попал сюда этот старый, дубовый, монаховский кухонный раскоряка. Отрезав ломоть, Мартьян выковырял ножом семечки и принялся есть.
Открыв дверь вагончика, она тихо из темноты сказала:
- Может быть, и мне отрежешь кусочек?