Присела на сундук рядом с питомцем, обняла его, легко прижала к себе.
— Дурашка ты мой, ну, с чего ты взял, что будешь бежать как собака следом за мной?
— Ты сказала, что не вытянешь нас двоих, — и он кивнул на притаившийся в углу комнаты иеысык.
— Скорее его где-нибудь случайно забуду, чем тебя заставлю пешком идти, радость моя, — потрепала любимца за ушками. — Но ты прав, с этим монстром надо что-то делать.
Расфокусировала взгляд и посмотрела на ненавистную одёжку магически. Монолит. Хорошо, а если так? Я вплела в плотную ткань несколько силовых каналов, замкнула их и напитала заклинанием снижения массы тела. Подошла, дотронулась кончиками пальцев — иеысык покачнулся. Примерила — не тяжелее натуральной мутоновой шубы. Годится. Вот только не хочу замыкать питание колдовства на себя. Надо кристалл приспособить в качестве аккумулятора. Сунула руку в суму и провалилась в неё по шею. Хорошо, что не с головой нырнула.
Потрясённая, присела на пол и по совету домового стала искать узелок с подарком Амбросия в расстеленной сумочке. Рука всё время натыкалась на залежи скопившихся вещей и предметов. Откуда столько? Нужна срочная ревизия. Счастье, что я веса всего этого скарба не чувствую, а то пришлось бы и на сумку заклятие облегчения веса цеплять. Так накопительных кристаллов не напасёшься.
Вот и узелок. М-да, надо быть экономнее. Не думаю, что Амбросий ещё раз так расщедрится, а запасы тают на глазах. В точке сплетения силовых нитей в толще ткани аккуратно прорезала кармашек, куда и вставила самый маленький камушек, выбранный из узелка. В целях экономии силы к подготовленному заклинанию подключать не стала — успеется.
— Туристка, ты готова? — спросила меня голосом Инка самодвижущаяся куча различного барахла, вошедшая в комнату.
— Как пионер, — бодро ответила я, наблюдая за Стражем, раскладывающим в две кучи одеяла, посуду, свертки, мешочки, горшочки и что-то ещё, упакованное в тюки. — Это ты чей склад ограбил?
— Ничего я не грабил. Это верноподданные Императора Дракониды носительницу крови в поход собрали. Чтобы было тепло, сытно и безопасно.
— А тащить всё это принцесса крови на себе будет? — ехидно поинтересовалась я.
— Не всё. Половину я понесу.
— И то хлеб!
Наблюдая, как рес Плой продолжает сортировать свою кучу, отбирая самое необходимое и откладывая ненужное, спросила:
— А как нас в этом мире зовут, дружочек?
Инк оторвался от своего занятия, сел на пол и пристально посмотрел мне в глаза. В его зрачках мелькали алые искорки, завораживая и не позволяя оторвать взгляд. Голос был тихим, медленным и обволакивал сознание:
— Меня зовут Инкитариум, тебя Агаптария. Мы оба принадлежим к роду потомственных куаферов Щипциалов из северной провинции, население которой почти полностью вымерло от эпидемии неведомой болезни. Ты чудом выжила, за что мы неустанно возносим хвалу Сиятельному покрову Лавиньш. Два года, которые я отсутствовал в столице, мы с тобой жили на карантинной территории, где я пытался уладить имущественные дела нашей семьи и восстановить твою память. Что ты помнишь, из прошлой жизни, Агаптария?
— Не помню. Ничего не помню, — грустно вздохнула я и потёрла правый висок. — Болезнь украла мою память.
— Инк, ты что с ней сделал? — взвыл Филипп.
— Ничего страшного, — успокаивающе улыбнулся Страж. — Но теперь на вопрос «Ты помнишь?» Агапи будет впадать в такое состояние, и никто не сможет обвинить её во лжи.
— А меня? — продолжил расспрашивать кот.
— Здесь зверушки не разговаривают, поэтому их никто ни о чём не спрашивает. — Инк легко щёлкнул Фильку по носу и ловко увернулся от острых когтей оскорбленного такой фамильярностью собеседника.
Страж поднялся, осмотрел подготовленный багаж, протянул мне чувяки:
— Обувайся и пойдем.
Не знаю, как в других мирах, но обувная эволюция на Земле насчитывает десятки тысячелетий. Ещё на заре человечества что-то должно было защищать ноги далёких предков и от ледяного холода мёрзлой земли и снега, и от ожогов раскалённых песков.
Из чего только не делали обувь земляне: кроили из кожи, плели из тростника и лыка, вырезали из дерева, шили из бархата и парчи. Конечно же, богатую обувь украшали вышивкой, бусинами, бисером и аппликациями, берегли и гордились ею. Повседневная обувь простых людей была незатейливой и недолговечной. На Руси даже песенка была: «Эх, лапти мои, лапти липовые. Вы не бойтесь, ходитё — тятька новые сплетёт!»
Вся эта информация пронеслась в моей голове, пока я рассматривала башмачки, которые протягивал мне Инк. Нечто подобное я видела в музеях в разделах древнего быта. Мало что обувка была ископаема по форме, но она таковой являлась и по содержанию. Кожа окаменела.