Как же мало я ещё знаю! А учиться некогда. Гоняет меня Вселенная по мирам, испытывая на прочность.
— Не получается? — за спиной тихо, как тень, появилась Сарон. — Смотри.
Она потянула изогнутую трубку вверх, потом опустила вниз. И так несколько раз, словно накачивая воду из невидимой ёмкости. Тонкая струйка потекла в раковину.
— Давай стакан!
Но я уже подставляла бо́льшую, чем стакан, посуду. Неизвестно, что у них тут из крана течёт. Лучше я воду прокипячу.
Бросила простенькое заклинание, и через три минуты вода начала закипать.
— Как это? — удивилась наблюдавшая за мной правительница.
— Вот так, — я щелкнула пальцами. — Скажи, вы что-то завариваете в кипятке или пустую воду пьёте?
— Раньше заваривали травяной сбор. Но он закончился давно уже. На поверхность не ходим — слишком опасно. Трудяги на гидропонике выращивают только клетчатку.
Тоска какая. Кофе хотелось до зубовного скрежета. Кончиками пальцев едва касаясь края кастрюльки, в котором тихо бурлила вода, я закрыла глаза. Кофе. Горячий, ароматный, чуть горчит на языке, но согревает тело и душу. Взбитое молоко шапкой поднимается над чашкой, делая вкус напитка нежнее и мягче.
Погрузившись в кофеманский транс, я настолько явственно ощутила аромат любимого напитка, что рот наполнился слюной.
— Ты зачем воду испортила? — возмутилась стоявшая рядом Сарон.
Открываю глаза и вижу, что моё желание и краткая медитация трансформировали воду в капучино. Ой-ой! Я правда, что ли, так умею? Взяла лежавшую на полке ложку, зачерпнула и кончиком языка дотронулась до результата колдовства. Точно кофе! Не элитных сортов, но вполне приемлемого вкуса. Ура! Я чудотворец.
— Будешь? — спросила с недоверием взиравшую на меня женщину. — Не обещаю, что понравится. Кофе или любят, или нет. Но попробовать советую.
— Ты, кажется, действительно богиня. Превращать воду в чудесный напиток умеешь, — отпив очередной глоток, окончательно признала меня Сарон. — Наверное, если я открою тебе проход на поверхность, куда ты так рвёшься, даже сможешь выжить.
Она говорила спокойно, не меняя интонации и мимики, не делая никаких характерных для лгунов жестов, но я чувствовала её неискренность. Всё правильно. Зачем я им здесь? Смиренные, покаянные речи, произнесённые после трудной и болезненной процедуры, думаю, уже забыты. Чего не скажешь в полубредовом состоянии.
— Открой. С радостью уйду из этого ужасного места, — долила себе ещё кофе из кастрюльки и спросила о том, что меня давно волновало. — Мир, из которого вы доноров похищали, выбран не случайно?
— Не знаю, — последовал честный ответ. — Никогда не задавалась этим вопросом. Это зона ответственности касты умников. Как порядок и дисциплина зона ответственности касты воителей.
— К какой касте относишься ты?
— Правители. Но не каста, а семья. — Сказав это, Сарон затихла, а потом чуть слышно добавила: — Была.
Помолчав ещё несколько минут и тряхнув головой, словно разгоняя неуместные мысли и эмоции, продолжила:
— Есть ещё трудяги — самая многочисленная каста. Они занимают нижние этажи. Там же плантации гидропонные, прачечные, преобразователь и прочая жизнеобеспечивающая техника.
— Преобразователь? Что и во что он преобразует? — уже догадывалась, какой ответ получу, но зачем-то спросила.
— У нас замкнутый цикл водоснабжения и питания.
Тошнота подкатила к горлу.
Головой понимала, что всё, что сбрасывали и сливали в приемник, расщеплялось на атомы, и переставало быть чем-то конкретным, а становилось набором химических элементов, из которых лепилось нечто новое. Но буйное воображение продолжало провоцировать приступ тошноты.
— Ты побледнела. Тебе нездоровится? — маскируя ехидную улыбку фальшивым участием, спросила правительница.
— Не беспокойся. Всё хорошо, — ответила я, отодвигая стакан, в котором остывало то, что должно быть кофе.
— Готово! Забирай, — ворвался в напряжённую тишину наших посиделок Косрок, волоча за собой мокрого иш Этала.
Увидев, что Сарон ещё в комнате, он разом стих. Мне показалось, что даже ростом уменьшился и в плечах сузился. Чего он так боится? Они же любовники. Или мне это только показалось? Иш Этал и вовсе спрятался за широкую спину сопровождающего, где замер, как кролик перед удавом.
— Зачем ты его сюда привёл? — строго спросила правительница, сделав ударение на слове «сюда».