Ужель его я утолю
Любовною скороговоркой?
Не слово,– то, что перед ним:
Молчание минуты каждой,
Томи томленьем нас одним,
Единой нас измучай жаждой.
Увы, как сладостные «да»,
Как все «люблю вас» будут слабы,
Мой несравненный друг,
Когда скажу я, что сказать могла бы.
П., я не знаю, могу ли я что-то сказать, замечаешь ли ты меня, сидящей на первой парте, когда ты даже иногда не приходишь ни на какие уроки. Если ты есть, то неизменно за последней партой, я тебе передаю ответы. Помнишь, такую рыжую девочку с зелёными глазами, на математике решила уравнение за тебя? Это была я. Тяжко, тяжко думать, понимаешь ли ты меня или вообще хочешь понимать? Я люблю тебя уже давно и планировала жить без ответа, продолжать молчать готова я. Но вдруг узнала от Коли, что ты уходишь и не смогла более терпеть. Это агония, как ожидание смерти. Твои шутки, издевательства, заигрывания со всеми девочками в классе и со мной, как я буду без них! Я хотела сказать, готов ли ты воспринять, я сердечно люблю тебя, убиваюсь, упиваюсь своей ничтожностью, но ещё крепче люблю. Подойдёшь ко мне завтра, поговорим, обсудим, что дальше будем делать?
Прости, что трогала твой портфель, по-другому бы не оставила это послание.
Слезы не проступили, легко кольнуло в сердце: П. так и не подошёл, регулярно отшучивался и, как водится, шутки быстро доходили. Сама Лиза, будучи скромной и податливой, не подходила, не позволяла себе в вторгаться в его личное пространство. Ничего, зато от любви нашла микстуру – учиться и ещё раз учиться. Замечательно сдала экзамены и поступила в университет, где смогла свободно выдохнуть, где мгновенно сменила образ девочки-паеньки на нечто резко-неформальное, игривое и соблазнительное. В ходе экспериментов с поведением и отношениями нагуляла себе Егорку незнамо с кем. Точно не помнит ночи, когда её пизда была оплодотворена, но отчётливо помнит, как узнала о беременности.
Руки начали трястись, новое воспоминание о сыне вонзилось в сердце клином. Она взяла фотокарточку с родителями и с ним. Пристально стала рассматривать: мальчик с еле розовыми щёчками в голубеньком костюмчике, личико недоверчивое, любознательно скуксившиеся, как бы спрашивая: и это – мир, в котором я буду жить, – ободранные гаражи, бетонные гробы, пыльные бордюры, тусклая трава и людишки, как в улие, живут в рутине? У него белые носочки и нежно-голубая шапочка. Дедушка и бабушка угадали с размером и взяли маленькие, а мать заранее оплошала, не угадала, что будет недоношенный, поэтому чувство вины до сих портерзает. Может, её предательство началось с носочков? Неизвестно, мыслил ли младенец что-то в тот момент, но лицо его было со знаком.
Снова стала теребить носочки, играет с ними, туда-сюда, пальчик просунет и высунет нагретый, как омерзительно давит меланхолия от всего этого. Знаете, хандра может быть такой напористой, что всё окружающие расплывается, выдавливаемое и движимое невероятным по мощи страданием – тут этот случай. Она срывается к нагретой плойке и истерично закручивает локоны, иногда с такой ненавистью к себе, что выдирает волосы с корнями. Неожиданно для себя метает плойку в раковину и навзрыд воет, театрально топая ногами, подбирает её и прикладывает к лицу – кричит пуще всего. Ожог, должно быть, воспалится. Выбегает в комнату, снова покидает её и идёт в туалет, где использует его по назначению, возвращается в ванную и тащит за провод закручивалку, подставляет стул к люстре… дёргает её – крепкая… определённо выдержит…обвивает вокруг шеи, словно шарф, становится на стул, закрепляет за ствол люстры, прыгает и…
Висит с минуту, рухнула на пол, разбила коленки и порвала колготки – развязалось всё к черту. Елизавету Михайловну сильно тошнит на пол. Она закашливается, выворачивая кишечник, а через минут 5 приходит в себя, ложится на пол в позу эмбриона, пыжится и плачет на полу. Новая истерика: ногами дрыгает, о диван бьёт, снова так же неожиданно засыпает.
Чудное утро! Тёплые, яркие лучики солнышка запрыгивают сквозь открытые шторки, играя тенями на полу, игриво ласкают тело, глазки плавно открываются и нежный сон, хитрая игра подсознания, завершается, то ли не божественное творение нового дня, то ли не нега чистейшего бытия, кустики на подоконнике не обделены вниманием солнечных зайчиков, прыг да скок с горшка на вершок, где сочный бутон зреет аль китайская раз лепестки греет. Аль свет, аль заря сопровождают истому каждого прижитого дня!