- Что это такое? - спросил удивленный Оливье.
- Теперь я вспомнил, - начал Морок, мрачно улыбаясь. - Хозяин говорил мне, что в этой местности народ очень озлоблен против фабрики. Если бы вы и ваши товарищи, на которых я рассчитывал, отделились от других, эти люди, начинающие рычать, были бы за вас, а не против вас, как теперь!
- Так это свидание было ловушкой, чтобы вооружить рабочих господина Гарди друг против друга? - воскликнул Оливье. - Что же, вы думали, что мы соединимся с теми, кого натравливают на фабрику, и что...
Молодой человек не смог продолжать. Страшный взрыв проклятий, криков и свистков потряс стены кабака.
Дверь стремительно растворилась, и бледный, дрожащий кабатчик вбежал с криком:
- Господа, есть между вами кто-нибудь с фабрики господина Гарди?
- Я оттуда, - отвечал Оливье.
- Ну, так вы пропали!.. Там прибежала толпа _волков_, и они кричат, что здесь есть _пожиратели с фабрики Гарди_ и что они хотят с ними подраться, если _пожиратели_ не откажутся от фабрики и не соединятся с ними.
- Сомненья больше нет: это засада! - с гневом глядя на Морока и Голыша, воскликнул Оливье. - Желали нас запутать, заманив сюда!
- Засада... я... Оливье... никогда! - бормотал пьяный Голыш.
- Война _пожирателям_! Или пусть они присоединяются к _волкам_! кричала в один голос разъяренная толпа, казалось, заполнившая дом.
- Идите! - воскликнул кабатчик и, не давая Оливье времени опомниться, схватил его за руку и, отворяя окно, выходившее на крышу невысокой пристройки, продолжал: - Спасайтесь через окно, спускайтесь по крыше и бегите полями... Да скорее... давно пора...
И, видя колебание молодого рабочего, он прибавил со страхом:
- Да вы с ума сошли, один против двухсот? Еще минута, и будет поздно... слышите? Идут... идут...
Действительно, в эту минуту яростные крики, свистки и гиканье удвоились, а деревянная лестница, ведущая на второй этаж, зашаталась под поспешными шагами нескольких человек. Пронзительный крик раздался уже близко:
- Война _пожирателям_!
- Спасайся, Оливье! - воскликнул Голыш, который от опасности протрезвел.
Только он успел это проговорить, как дверь зала, смежного с их комнатой, со страшным треском распахнулась.
- Вот они! - в ужасе воскликнул хозяин, всплеснув руками, и, подбежав к Оливье, силой столкнул его с подоконника, потому что тот все еще колебался.
Окно закрыли, и Морок в сопровождении кабатчика вышел в залу, куда только что ворвались вожаки волков, пока их товарищи неистовствовали во дворе и на лестнице. Человек восемь или десять бесноватых, не сознававших, что их подстрекают к буйству, вбежали в залу, возбужденные гневом и вином и размахивая длинными палками. Во главе них был каменолом громадного роста и геркулесова сложения, с рваным красным платком на голове, концы которого болтались по плечам, и со старой козьей шкурой на плечах; он размахивал тяжелыми железными клещами. Глаза его были налиты кровью, лицо выражало зверскую злобу, он громовым голосом кричал, делая вид, что хочет оттолкнуть Морока от двери в кабинет:
- Где _пожиратели? Волкам_ хочется их загрызть!
Кабатчик поспешил отворить дверь в отдельный кабинет, приговаривая:
- Видите, друзья мои... здесь никого нет... посмотрите сами...
- Верно... никого нет! - воскликнул изумленный каменолом, заглянув в кабинет. - Где же они? Нам сказали, что сюда их человек пятнадцать пришло. Или они пошли бы вместе с нами разносить фабрику... или была бы драка, и _волки_ изрядно бы их порвали!..
- Коли не пришли... значит придут... - сказал другой. - Надо подождать!
- Да, да... подождем их!
- Посмотрим на них поближе!
- Если _волкам_ хочется поглядеть на _пожирателей_, - сказал Морок, то почему бы им не пойти повыть около фабрики поганых атеистов?.. Стоит _волкам_, завыть, небось те выскочат, и завяжется драка...
- И завяжется драка! - машинально повторил Голыш.
- Но, только, может быть, _волки_ боятся _пожирателей_? - прибавил Морок.
- Ты заговорил о страхе... так ты с нами туда пойдешь: мы тебе покажем, как мы боимся! - хриплым голосом закричал колосс и двинулся к Мороку.
Множество голосов завопило:
- Чтобы _волки_ побоялись _пожирателей_? Такое было бы впервые!
- Драться... драться... вот и делу конец! Нам это надоело... С чего им такое счастье, а мы должны бедствовать!
- Они говорят, что каменоломы - это дикие звери, единственно на то и годные, чтобы работать в своих ямах, как та собака, которая только и знает, что вертеть вертел! - сказал один из посланцев барона Трипо.
- И что _пожиратели_ наделают себе фуражек из шкур _волков_! - прибавил другой.
- Ни они, ни их жены не ходят к обедне, язычники... собаки!.. - кричал агент аббата.
- Ну, они-то... черт их побери, это их дело! Но жены как смеют не ходить?.. Это требует отмщения!
- Недаром аббат сказал, что проклятая фабрика накличет на нас холеру...
- Верно... он это говорил в своей проповеди... Наши жены слышали...
- Да, да, долой _пожирателей_, которые хотят навлечь холеру на нашу округу.
- Драться!.. драться! - ревела толпа.
- На фабрику, друзья! - громовым голосом закричал Морок. - На фабрику, храбрецы-_волки_!
- Да, да, долой _пожирателей_, которые хотят навлечь топаньем и шумом.
Эти отчаянные крики отрезвили Голыша, и он шепнул Мороку:
- Вы хотите резни? Я на это не согласен.
- У нас будет время предупредить фабрику... От этих мы дорогой отделимся, - отвечал ему Морок; затем он крикнул перепуганному кабатчику: - Водки! Надо выпить за здоровье _волков_! Я угощаю.
Он кинул деньги кабатчику, который исчез и через мгновение вернулся с бутылками водки и стаканами.
- К чему стаканы? - воскликнул Морок. - Разве такие молодцы пьют из стаканов?! Вот как надо!
И, откупорив бутылку, он приложил горлышко к губам.
- Отлично! - сказал каменотес, которому Морок передал бутылку. - Лей прямо в глотку! Кто не последует этому совету, тот трус! Это наточит зубы _волкам_!
- Пейте, товарищи! - раздавал Морок бутылки.
- Без крови дело не обойдется, - прошептал Голыш, сознавая, несмотря на свое опьянение, всю опасность рокового подстрекательства.
Действительно, вскоре многочисленная толпа покинула двор кабатчика, чтобы устремиться всей массой на фабрику г-на Гарди.
Некоторые из рабочих и жителей деревни, не желавшие принимать участия во враждебных действиях (их было большинство, прятались по домам, в то время как буяны шли главной улицей; но женщины, фанатизм которых аббат сумел разжечь, ободряли своими криками и пожеланиями воинственную толпу. Во главе нее шел гигант-каменолом, размахивая своими огромными железными клещами, а прочие вооружились палками, камнями, всем, что попало под руки, и следовали за основным ядром толпы. Головы, возбужденные недавними возлияниями, кипели страшной яростью. Лица были свирепые, горевшие ненавистью, ужасные. Разнузданные, порочные страсти угрожали страшными последствиями. Волки шли по четверо или пятеро в ряд, распевая воинственную песню, которая своим нарастающим возбуждением разжигала их еще сильнее. Вот последний куплет этой песни: