Анжель, которую теперь можно называть невестой Агриколя, вполне оправдывала лестный портрет, набросанный Агриколем бедной Горбунье. Эта очаровательная девушка семнадцати лет, одетая просто, но очень мило, сидела в эту минуту рядом с матерью и при появлении Агриколя слегка покраснела.
- Я пришел, чтобы исполнить обещание, если ваша матушка ничего против не имеет, - сказал кузнец.
- Конечно, нет, Агриколь! - ласково отвечала мать девушки. - Она не захотела осмотреть общежитие ни с отцом, ни с братом, ни со мной, откладывая до воскресенья, чтобы пойти с вами... Ну, да это и хорошо: вы так прекрасно объясняете, что наша новенькая сразу все поймет. Она вас дожидается уже целый час, да еще с каким нетерпением!
- Извините меня, пожалуйста, - весело сказал Агриколь. - Мечтая об удовольствии видеть вас, я и счет времени потерял... это мое единственное оправдание!
- Ах, мама! - воскликнула Анжель, став румяной, как вишня. - Зачем говорить такие, вещи?
- А разве не правда? Да ведь я тебя не браню, напротив! Ну, иди же... Агриколь объяснит тебе лучше меня, чем обязаны нашему хозяину все рабочие фабрики!
- Господин Агриколь, - промолвила девушка, завязывая ленты хорошенького чепчика. - Как жаль, что вашей приемной сестры нет с нами!
- Горбуньи? Да, жаль... но это ничего, дело только откладывается на время, так как, надеюсь, ее вчерашний визит не был последним.
Поцеловав на прощание мать, Анжель вышла из комнаты под руку с Агриколем.
- Боже, господин Агриколь! - сказала она. - Вы не поверите, до чего я была поражена, когда увидала такой красивый дом после того, как привыкла к нищете рабочих в провинции... Какая там нищета!.. Я сама испытала ее на себе... а здесь все кажутся счастливыми и довольными!.. Право, точно в сказке... Мне кажется, что я вижу все это во сне. А когда я спрашиваю объяснения у мамы, она мне отвечает: "Господин Агриколь тебе все объяснит!"
- И знаете, почему я так счастлив, что могу исполнить эту приятную обязанность? - нежно и серьезно спросил Агриколь. - Потому что никогда это не было более кстати.
- Как это, господин Агриколь?
- Показать вам этот дом, объяснить выгоды нашей ассоциации - это все равно, что сказать вам прямо: здесь, мадемуазель, рабочий уверен в настоящем и будущем и не должен, как многие бедные его братья, отказываться от нежных потребностей сердца, от счастья выбрать себе подругу жизни!.. Здесь ему нечего бояться, что он соединит свою нищету с другой...
Анжель опустила глаза и покраснела.
- Здесь рабочий может мечтать о семейном счастье, не боясь того, что впоследствии ему придется страдать, видя ужасные лишения дорогих ему людей... Здесь благодаря порядку и разумному распределению труда все мужчины, женщины и дети живут в достатке и счастливо. Словом, - прибавил Агриколь, нежно улыбаясь, - можно легко доказать, что здесь самое умное это... любить... и самое благоразумное... вступить в брак!
- Не пора ли нам идти?.. - робким и взволнованным голосом проговорила девушка, покраснев еще больше.
- Сейчас, мадемуазель, - отвечал кузнец, довольный тем, что породил смятение в этой невинной душе. - Да вот мы рядом с дортуаром девочек; зайдем сюда: эти щебетуньи уж верно выпорхнули из своих гнездышек!
- Хорошо, зайдемте.
Молодой кузнец и Анжель вошли в обширный дортуар, вроде тех, какие бывают в пансионах, с длинными рядами маленьких кроваток, причем в его обоих концах стояли кровати двух матерей, которые по очереди исполняли роль воспитательниц.
- Ах, как здесь хорошо! как чисто! Кто же за этим смотрит, господин Агриколь?
- Сами дети. Прислуги здесь не полагается. Но если бы вы видели, какое невероятное соревнование существует между малютками: каждая хочет лучше других оправить свою постель. Это их занимает, будто они куклам постель застилают. Вы знаете, девочки любят ведь играть в домашнее хозяйство, а здесь игра переходит в дело, и все идет превосходно.
- О! я понимаю! Значит, пользуются их склонностями и приучают к делу?
- Ну да! в этом весь секрет. Вы сами увидите, что они повсюду заняты полезным трудом и необыкновенно довольны значимостью своих занятий.
- Боже! господин Агриколь, - робко заметила девушка, - если только сравнить эти теплые, чистые дортуары с грязными соломенными тюфяками на чердаках, где несчастные дети мерзнут, сбившись в одну кучу, как у нас в провинции!
- Да и в Париже не лучше, если не хуже!
- Как, должно быть, господин Гарди добр, великодушен и богат, если он в состоянии делать так много добра!
- А я сейчас очень вас удивлю, мадемуазель Анжель, так удивлю, что вы мне, пожалуй, и не поверите! - засмеялся Агриколь.
- Как это, господин Агриколь?
- Положим, что господин Гарди самый благородный и добрейший человек в мире! Он делает добро для добра, а не из расчета. Но представьте себе, что если бы он был самым жадным эгоистом... то и тогда добро, которое он для нас делает... дало бы ему все-таки громадную прибыль!
- Возможно ли это? Я верю, раз вы это говорите, но... если так выгодно делать добро, то отчего его делают так редко?
- А потому, что редко в одном лице соединяются три условия: знать, мочь и хотеть.
- Увы, да! Кто знает... те не могут!
- А кто может, те не знают или не хотят!