Я не хочу — такая, как есть — возвращаться туда… У меня теперь другие радости и удовольствия — образца 1973 года: наслаждение музыкой, огромная радость, которую я получаю, инсценируя свои книги, красно-золотая краса осенней листвы, удовольствие, которое испытываю, погружаясь в сон, когда он одолевает меня по мере того, как темнота поглощает свет…
Волнение утра, когда оно наступает, — еще один день! Что-то он принесет? И принесет ли что-нибудь? Или ничего? Кто знает? Но этот день — мой, он приходит ко мне, я жива, я здесь, в ожидании…
Это так же ощутимо и истинно, как Прошлое. Прошлое со мной, все — оно проплывает мимо, всегда оставаясь рядом… Мне стоит лишь открыть потайной ящичек, который каждый из нас носит с собой. Моя канарейка в клетке возле детской кроватки… Мой йоркширский терьер…»
Эта близость прошлого постепенно ощущается все сильнее, заполняя ее душу, словно тихая вода. В своей последней книге «Врата судьбы» она переселяет Томми и Таппенс Бересфорд в новый дом и наполняет его своими старыми вещами. Единственное, что во «Вратах судьбы» принадлежит году 1973-му, это манчестерский терьер Ганнибал, который неотступно следует за Таппенс, как маленькая неистовая тень.
«В пять лет я умела читать», — говорит Таппенс в начале книги, стоя посреди своей новой библиотеки, где царит уютный беспорядок.
«— Когда я была маленькой, все дети в этом возрасте умели. Я не знала ни одного сверстника, которого надо было бы учить читать по буквам… Вот если бы кто-нибудь взял на себя труд научить меня правильно писать, когда мне было года четыре, это было бы очень хорошо. Папа учил меня сложению, вычитанию и умножению, разумеется…
— Каким умным человеком он, наверное, был! — сказал Томми.
— Не думаю, что он был особо умен, но он просто был очень, очень хорошим».
В библиотеке стоят книги детства Агаты: миссис Моулсворт[538] — «Часы с кукушкой», «Ферма Четырех ветров». «Ферму Четырех ветров» она помнила не так хорошо, как «Часы с кукушкой» и «Комнату с гобеленами». Таппенс просматривает их с восхищением: «О, вот „Амулет“, а вот „Самаяд“… „Пленник замка Зенда“. Первое знакомство с романтической литературой…» Наконец она усаживается в кресло, сворачивается калачиком, как маленькая девочка, и погружается в «Черную стрелу» Стивенсона.
Сад вокруг дома Томми и Таппенс — это эшфилдский сад. Оранжерея, а в ней — лошадка-качалка Матильда, Трулав со своей расписной тележкой. Араукария. Таппенс везет Трулава по саду и вспоминает игру с обручем в «речных коней». «Ее обруч был конями. Белыми конями с гривами и развевающимися хвостами…»
«Это ужасно, Вы не находите? — писала Дороти Оулдинг Эдмунду Корку. — Гораздо хуже двух предыдущих. Я бы не стала искать публикатора в периодике, даже если бы располагала временем, разве что кто-нибудь сам выразил бы горячее желание. Бедняжка, если бы нашелся кто-нибудь, кто мог бы ей сказать, что это не следует печатать — ради нее самой».[539]
Книги, написанные после 1960-х, нуждались в некоторой редактуре, отчасти из-за того, что надиктовывание текста делало Агату более многословной, но никакая редактура не могла сделать из «Врат судьбы» плотное произведение детективного жанра. Макс пытался помочь; Розалинда вообще не хотела, чтобы книга была опубликована. Кое-где, правда, встречаются странные, неожиданные проблески — как, например, в описании «удивительного трюка, который умел проделывать Ганнибал, по собственному желанию меняя свои габариты; вместо широкоплечего, может быть, чуть толстоватого пса он был способен превратиться в тонкую черную ниточку». Но сюжет едва угадывается, если вообще существует, и речь Агаты, записанная на диктофон, становится порой бессвязной, перескакивает с предмета на предмет — как случается со старыми-старыми женщинами, когда они бродят по тропинкам своей минувшей жизни. «В нынешние времена четырех-, пяти- или шестилетние дети, похоже, не умеют читать, пока им не исполнится десять-одиннадцать. Не знаю, почему для нас все было так просто. Мы все умели читать: и я, и Мартин, живший в соседнем доме, и Дженнифер, жившая дальше по улице, и Сирил, и Уинифред. Все…»
Водной из своих тетрадок она записала: «Октябрь 1973. Возможности и Замыслы. Кулинарная история. О меренгах?». «О доме идет слава, будто в нем живут привидения. Привидение — собака? Кошка? И то и другое…»
538
Миссис Моулсворт, Мэри Луиза (1839–1921) — писала романы и волшебные сказки, любимые несколькими поколениями английских детей. —