— Это невозможно. — Иосиф почувствовал непомерную усталость и подумал, что в ближайшее время следует сменить номер телефона.
— Уважаемый Иосиф Моисеевич! — На том конце провода тоже послышались явно усталые нотки. — Мы, наверное, не очень понимаем друг друга. Вас не устраивает гонорар в размере ста тысяч долларов за две недели? Вы не желаете претендовать на главный приз — миллион долларов в дополнение к шикарному особняку на берегу Атлантики? Возможно, ваши сегодняшний и завтрашний дни стоят дороже?
— Ваш розыгрыш напоминает мне остроты передачи «Мой тесть — шланг», демонстрируемой в городе Харькове, — сказал Иосиф и повесил трубку. А затем выдернул шнур из телефонной розетки.
№ 3
«Интересно, как это будет? Она заплачет искренне или будет только делать вид, что ей меня жалко? Нет, не так. Она будет плакать по-настоящему, но не из-за меня, а из-за себя. Потому что ее дочь… Потому что ее дочь не оправдала надежд, которые на нее возлагались. Меня уже просто плющит от всего этого. Она будет рыдать от мысли, что все окружающие вдруг подумают о ней как о не очень заботливой матери. Которая не сумела уберечь дочь от непоправимого шага. «Как же это могло случиться, Анечка? — станут говорить ей. — Такая талантливая, умная, добрая, послушная девочка! И в такой момент. Когда твоя фирма, наконец, вышла на международный уровень. Как же так, ай-яй-яй…» Черт! Будь она проклята! Давно пора перестать покупаться на ее ласковые, ничего не значащие словечки. «Привет-заинька-как-дела-обед-в-холодильнике-разогрей-в-микроволновке-буду-поздно-если-не-приду-позвоню-ложись-вовремя». Когда я видела ее в последний раз? Позавчера утром? Или она мне приснилась? Интересно, что это за бизнес, ради которого нужно где-то проводить не только дни, но и ночи? Может быть, она просто… А фармацевтическая вывеска — прикрытие борделя? Лучше бы она меня отдала в дом малютки, когда я родилась. Зачем я была ей нужна? Чтобы хвастаться перед своими толстопузыми знакомыми? «Ах, Анечка, какая у вас дочка! Вся в вас! Умница, красавица, спортсменка. Уси-пуси, бла-бла-бла…»
Нет, конечно, я не доставлю ей такого удовольствия — плакать над моим гробом. И Гавриле не доставлю. И Томке с Лийкой. Хотя Гавриле, наверное, поручили бы нести гроб. За правую переднюю ручку. Он красиво смотрелся бы. Не гроб, конечно, а Гаврила. Высокий, широкоплечий, волосы цвета соломы, как у Трубадура из старого советского мульта. И траурная повязка на рукаве. Типа он дежурный по школе, в данном случае — по похоронам. Рядом с ним, наверное, «бэшник» Борька. Тоже красавчик хоть куда. Директриса обязательно его в первые ряды ставит на всех мероприятиях. В середине пойдут, конечно, милые подружки-предательницы, а сзади гроб будут поддерживать Константин Евгеньевич и Дмитрий Сергеевич. П-подонки… Такие же сопляки, как наши недоумки. И надо им то же самое, что пацанам. Для этого и в школу пришли — девчонок прикольных клеить… Неужели сегодня она тоже не придет? Неужели она не понимает? А собственно, что? Она мне нужна, что ли?»
— Настена, ты дома?
«Вау! Это она, или я окончательно завернулась?»
— Привет, заинька! Ты свой загранпаспорт не потеряла часом?
— Я никогда ничего не теряю. Опять незапланированная стажировка по обмену для любимой дочки? Куда на этот раз? В Объединенные Арабские Эмираты? Или всего лишь в Юрмалу на семинар молодежного гендерного общества? А может быть, ты решила эмигрировать в Юсу? Всей семьей? Или эмигрирую только я?
— Насть, уймись, а!.. — Анна стянула плащ, швырнула его на тахту дочери и уселась в кресло у двери. — Я все понимаю. Но и ты должна меня понять. Я работаю, а не дурака валяю.
— Откуда я знаю, — пожала плечами дочь. — По-моему, ночи как раз существуют для того, чтобы валять. Дурака или умного — это уже дело вкуса.
— Давай без пошлостей, — поморщилась мать. — У нас аврал. Сегодняшнюю ночь я провела на таможне. Держусь только на феноле.
— Подсела на колеса? Миленько… — Настя отвернулась к окну, чтобы мать, не дай боже, не заметила двух непрошенно выкатившихся слезинок.
Анна Незванова посмотрела в затылок дочери и подавила вздох. Все, что она делала последние лет пятнадцать, она делала ради нее, Настеньки. Но, видимо, совсем не то нужно было делать…
— Завтра мы завершаем растаможку, — сказала она старательно бесстрастным тоном. — Два следующих дня у меня пройдут в обычном рабочем графике. А в понедельник мы с тобой уезжаем в круиз. И две недели будем вместе.
— Тогда, наверное, во вторник пойдет снег, — произнесла дочь насмешливо. — У меня, между прочим, в июне практика. Ты забыла?