Неожиданное удовольствие от общения с новым знакомым вдруг напомнило Агате о прошедшем счастье – и об Арчи. От той прежней, нестерпимой боли она сумела спрятаться в чужую, ненастоящую жизнь – но упоительная радость сегодняшнего вечера вмиг опрокинула всю эту шаткую конструкцию, возведенную над бездной отчаяния. На одно мгновение она неосмотрительно позабыла свою привычную муку, и теперь понимала, что это предательство, и ждала расплаты.
Чем больше она старалась не отставать от партнера, тем больше ее тело сопротивлялось. Джон Бэринг превратился в Арчи Кристи, Арчи в военной форме, расхаживающий вокруг нее, как дрессировщик, командующий, как ей ходить, как смотреть, чтобы не выглядеть посмешищем. Зал завертелся и стал расплываться перед глазами, теперь единственным, что видела Агата, была демоническая улыбка мужа и его рука, отбивающая такт. Потом в глазах потемнело, и она упала без чувств.
Придя в себя, она увидела, что лежит на полу опустевшего бального зала, Эвелин поддерживает ее голову, а Уолли Стентон подносит рюмку бренди к ее губам. Вид у нее был смущенный и испуганный.
– Ты потеряла сознание, – сказала Эвелин. – Выпей.
Агата обвела взглядом зал, Оскара Джонса, вытаращившего на нее глаза, умолкших музыкантов и уставившуюся на нее престарелую публику.
– Мне так неловко, – обратилась она к Уолли, – видите, как со мной опасно танцевать.
– Зато очень приятно, – улыбнулся он.
Уолли и Эвелин усадили ее в кресло, покуда Оскар ходил по залу кругами нога за ногу, словно бульдозер, расчищающий дорогу.
– Надеюсь, Харрогет вылечит вас от чарльстона, – произнес он наконец.
– Харрогет слыхом не слыхивал о чарльстоне до сегодняшнего дня, – отрезал Уолли. Он поднял рюмку с бренди. – Продолжайте в том же духе, миссис Нил. Пейте до дна – или не видать вам следующего танца.
Наконец у Агаты хватило сил подняться на ноги, и Эвелин проводила ее в номер.
Уолли медленно брел по зимнему саду, покуривая сигарету. Значит, предчувствие его не обмануло. Как там выразилась помешанная старуха в пабе? «Тут очки у него хрясь – и разбились, стало быть, я его больше не видела». Вот что сказала старая Вайолет. Ее «второй половиночке» привиделся некто, с кем она танцевала. Как и Вайолет, Агата сочинила себе выдуманную жизнь, чтобы справиться с реальной болью. И как Вайолет, не до конца поверила в собственную выдумку. Нищую беззубую побирушку и прославленную леди-писательницу заморочила общая для обеих лютая неуверенность в себе.
Уолли набрал домашний номер своей секретарши, не постеснявшись поднять девушку среди ночи.
– Полли, я нашел ее. Нужна твоя помощь.
– Где ты?
– В Харрогете. Найди хорошего психиатра и выведай у него побольше про поведение больных с амнезией, то бишь с потерей памяти. Мне необходимо знать, с какой стати миссис Кристи взяла себе фамилию любовницы.
– А твоя колонка, Уолли?
– Сама напишешь.
– Я не смогу!
– Сможешь. У меня на столе найдешь кучу материала.
Сляпай все вместе. Принц Уэльский учится танцевать чарльстон в «Cafe de Paris». Потом возьми ту историю ну помнишь, – как американцы вперлись в чужие охотничьи угодья. Озаглавь «Новые вандалы». И туда же запихни, как они скупают замки и прячут под штукатурку старинную каменную кладку. Публику хлебом не корми – дай позлословить. А начни с моего интервью с Гербертом Уэллсом.
– Ты уже его использовал.
– Не все. Посмотри в моих записях.
– А как насчет фотографии леди Нелли Мельбы <Имеется в виду знаменитая австралийская певица-сопрано (наст. имя – Хелен Портер Митчелл; 1861—1931); была награждена Орденом Британской империи и соответственно получила титул Кавалерственной Дамы – «дейм».>? От нее все точно будут в восторге!
– Полли, я теперь Джон Бэринг. До утра постарайся выяснить насчет амнезии и позвони в Харрогет, телефон четыре ноль пять. А пока помалкивай и думай. И звони.
Я тебя целую.
Эвелин уложила Агату в постель, заказала чашку бульона в номер и теперь кормила подругу с ложечки.
– Не представляю даже, почему я упала в обморок!
– Тереза, а ты давно овдовела?
Агата молчала.
– Полгода назад, – наконец проговорила она.
– Знаешь, по-моему, ты перестаралась, пытаясь заглушить свое горе. Так случается с чувствительными, тонкими людьми. Не думай, пожалуйста, что я лезу тебе в душу, – но ты, право слово, очень необычный человек.
Агата покачала головой.
– Самый обыкновенный.
– Может быть, в тебе есть и то, и другое. Ты явно очень умна, любопытна и привлекательна. И с кучей разных других достоинств. Такая несправедливость, что тебе счастья не досталось.
–, – Беда в том, – ответила Агата, – что я всегда его ждала.
Эвелин улыбнулась:
– А я так не ждала его никогда.
– Посиди со мной еще минутку.
Эвелин поставила на стол пустую бульонную чашку.
– Надо наконец расставить точки над «и», – решительным тоном произнесла Агата. – Ты мне поможешь, Эвелин?
– Ну конечно.
– Завтра я поеду в Лидс – разбираться насчет моего багажа. Да, я выяснила, что фамилия той женщины, похожей на мою двоюродную сестру, тоже Нил. Той, которую я показала тебе в банях. Мне регистраторша сказала. Ну не удивительно? А зовут ее вроде бы Нэнси.
– А ты не пыталась с ней поговорить?
– Нет. Понимаешь… Вдруг окажется, что… она мне никакая не сестра.
– Но попытка не пытка – уверена, что она не обидится, если ты просто подойдешь и спросишь.
Агата долго молчала.
– Эвелин, у нее на завтра на два часа дня назначены процедуры. Ты ведь все равно там будешь – может, ты могла бы… как-нибудь закинуть удочку, а? Хотя бы выяснить, не из Рикмензуорта ли она.
– Если ты меня об этом просишь.
– Еще как!
– Тогда конечно!
Эвелин увидела, с каким облегчением вздохнула ее подруга и почти сразу же уснула.
А Эвелин взяла с тумбочки книгу о водолечении и задумчиво пролистала. Оттуда выпал клочок бумаги, заложенный между страниц. Она подняла его. Терезиным почерком на нем было торопливо набросано:
Вся жизнь мою
Мне снится и снится сон:
Я теряю тебя
И будто бы это не сон, –
Я закрою глаза и проснусь.
Теперь я одна –
Но мой сон меня не оставил.
Эвелин вложила стихи обратно в книгу и тихонько вышла из номера.
Глава 8
Уолли Стентон сидел в маленьком фойе гостиницы «Валенсия». Было семь часов промозглого утра, и он никак не мог решить, не то ему тут же отправить в печать все, что он узнал, не то, наоборот, молчать как рыба, пока не удастся узнать побольше. Уолли отдавал себе отчет, что самого его подвигли на это расследование весьма противоречивые соображения. В какой-то степени это был честолюбивый азарт, хотелось первым раздобыть информацию и выдать сюжет ради разнообразия «прямо и честно» – как его когда-то учили. Отчасти его привлекала соблазнительная возможность расквитаться и с Динтуортом, и с Арчи Кристи, и со всей этой сплоченной и заносчивой камарильей, словом, с людьми власти, из-за которых когда-то его родителям, обнищавшим рабочим, пришлось уехать за океан.
Вернувшись в Англию, Уолли обнаружил, что Динтуорт и компания уже не только контролируют экономику, но и влияют на политическую жизнь. Система, сломившая его родителей, теперь показала зубы ему самому.
Размышления Уолли были прерваны администратором отеля «Валенсия», пихнувшего его локтем:
– Это она, сэр.
Уолли увидел, как смазливая темноволосая девица в сопровождении какой-то старушки проходит через вестибюль, направляясь к выходу. Щедро наградив администратора, он последовал за Нэнси Нил. Швейцар вызвал такси и велел таксисту доставить обеих леди в Королевский бювет.
Уолли двинулся туда же.
В этот утренний час улицы, прилегавшие к Королевскому бювету, обычно перекрывались для удобства утренних посетителей, приходивших принять пинту-другую серной воды и совершить полагающийся вслед за этим моцион. Поэтому Уолли не смог подъехать к бювету на такси, а к тому времени, как он добрался туда пешком, Нэнси Нил уже не было видно. Он собрался было войти внутрь здания, когда заметил стоящую чуть в стороне Агату. Она опустила на лицо поля шляпки-»колокола» и подняла воротник шубки.