— Филипп, ты ещё совсем слаб. Отлежись хоть полчаса.
Друзья пытаются удержать меня в лежачем положении. Временно им подчиняюсь. Особенно после того, как попробовал резко сесть и в голове всё поплыло.
— А Бесонов где? — спрашиваю, поняв, что пока придётся испытывать это чувство бесящей неизвестности.
А так хоть про своего врага узнаю. Мало ли. И хотя я хорошо помню, что на этот раз довёл дело до конца, почти до конца, разорвать белого волка мне просто не дали кто-то из его стаи, просто навалившись на меня сразу волков двадцать. На этот раз я хорошо его отделал. Вряд ли у него хватит сил ещё на что-то подлое.
— Его увезли в реанимацию. Не знаю точно, но слышал, что разговор шёл об оперативном вмешательстве. Игорю что-то нужно пришить, — пояснил Сашка.
— Надеюсь, голову?
— К сожалению только ногу.
Проходит немного времени. Всё это время я лежу, с закрытыми глазами. Привожу в порядок дыхание, мозг. С каждой минутой чувствую, что силы ко мне возвращаются. Может, конечно, я сошёл с ума (не зря вся голова в запёкшейся крови и, если судить по запаху — моей), но хорошо понимаю, да что там — просто ощущаю каждой клеточкой тела, что сама земля, трава, на которой я сейчас лежу, питают меня какой-то непонятной энергией. Никогда ещё со мной ничего подобного не было.
— Сынок, как ты?! — рядом раздаётся голос мамы.
А потом она сама появляется рядом. Родные руки бережно начинают исследовать моё искорёженное тело.
Разлепляю глаза и вижу, как мама плачет. Становится ещё паршивее, чем было прежде.
— Мам, не надо. Скажи лучше — отец тоже знает, да?
Мама делает над собой усилие. Ещё пара секунд и слёз в милых родных синих глазах нет. Растерянность и боль постепенно уступают место серьёзности и озабоченности.
— А как же ты думаешь, Филипп? Ваша с Игорем драка переполошила обе стаи. Твои отец и оба дяди тоже сейчас здесь. Пытаются навести порядок.
— Да, праздник мы с Бесоновым здорово испортили.
— Да бог с ним, с этим праздником. Ты мне лучше скажи, где наша Агата?
— Я и сам хочу это знать, мама. Но пока вот лежу и бездействую.
— Бажена Филипповна, — вдруг рядом раздаётся голос Стаса, которого до этого не было, — я, кажется, знаю, где ваша Агата.
Стас говорит это и замолкает. Он переводит испуганный взгляд с мамы на меня и обратно. И молчит при этом.
— Да что тебя! Не молчи! Если знаешь что-то — говори! — я не выдерживаю и сажусь.
Слабости нет, голова уже не кружится. И это здорово.
— После того, как Бесонов поставил на ней метку…
— Как же это, Стас?! — мама от ужаса побелела ещё больше. И на меня уставилась, — сынок, скажи, умоляю, что твой друг пошутил!
— Нет, мам, Стас сказал всё правильно.
Я видел, что только что своими словами убил в маме последнюю надежду. И нисколько не удивился, что она снова стала рыдать.
Не выдержал и сжал её хрупкое тельце в объятьях:
— Мам, ну не нужно, успокойся! Мы обязательно что-нибудь придумаем! Агата всё равно будет наша!
— Это будет сделать очень тяжело, Филипп, — сквозь рыдания поясняла рыдающая женщина.
— Да ничего подобного! Вот только найду её и перекушу метку. И всё — Бесонову с ней как ничего не светило, так и не светит.
— Не всё так просто, сынок. Понимаешь, сегодняшняя ночь одна из самых сильных в году. И если в эти часы образуются пары, хоть человеческие, хоть как у нас, оборотней, то разорвать между ними связь бывает очень сложно. А Игорь нашей девочке даже метку свою поставил! Простите, Настя, Ярослав, я не смогла уберечь вашу девочку!
Мама снова залилась слезами. А я совсем растерялся. Я всего-то несколько раз в жизни видел маму плачущей. А уж чтобы успокаивать её пришлось, да причём так безуспешно — вообще речи никогда не шло.
— Бажена Филипповна, Фил, так вы хотите узнать, куда ушла Агата? — робко влез в наши семейные разборки Стас.
— Конечно! Говори, что знаешь, — толи попросил, толи потребовал я.
Хотя, если честно, просить я не умею от слова совсем. Обычно требую и получаю. Но в этот раз всё же вышло мягко. Значит, это была просьба.
— Когда вы с Бесоновым схватились во второй раз намертво и все бросились вас разнимать, я заметил, что Агата зашевелилась и пришла в себя. До этого она была без сознания: Игорь хорошо приложился к голове девушки, бросаясь на тебя, Фил.
Так вот: Агата села и стала оглядываться по сторонам. При этом у неё был такой странный взгляд, словно она впервые эту местность увидела. А потом она вдруг поднялась на ноги и, пошатываясь направилась в сторону заброшенного кладбища…
— Куда?! — хором переспросили мы с мамой.
— Да, на заброшенное кладбище. Вы не ослышались. Я тоже, признаюсь, сильно удивился этому. Но потом вспомнил, что она ведь не местная, ничего про наши обычаи и запреты не знает. Поэтому рванул за ней следом, чтобы остановить. Ведь по ней итак хорошо видно было, что еле на ногах держится. А я как представил, что она может ещё один удар получить, так мне её вообще жалко стало.
Стас замолчал. По нему хорошо видно было, что он нервничает и сказал не всё, но продолжать он не спешил.
— Да говори уже Стас как есть! — не выдержал я.
— Ну, в общем я почти догнал её. Я был с ней рядом в тот самый момент, когда она уже открывала ворота, заходя внутрь запретной территории. Я сначала подумал, что мне показалось. Ведь ни один человек или оборотень не мог этого до неё сделать. Но она смогла. Тогда я решил, что тоже смогу. Я окликнул её. Но поняв, что она меня не слышит, собрался с духом и шагнул следом.
Лучше бы этого не делал. В этот раз удар получил в разы сильнее, чем тогда, когда мы все в девятом классе попытались перелезть через ту ограду. Помнишь тот случай, Фил?
— Сынок, Стас? — вмешалась молчавшая до этого мама, — вы правда хотели проникнуть на запретную территорию? Но зачем?!
— Сам не знаю, — признался родительнице, — но что-то всегда туда манило. И это если что я ребят подбил на это дело.
Мама удивлённо окинула меня взглядом, но от дальнейших расспросов и, слава Луне нравоучений, избавила.
Зато заставила Стаса рассказывать дальше.
— А что дальше? — психанул друг, — меня выбило оттуда как волной. Я несколько минут почти в отключке пролежал. Только странно всё это: девчёнка мелкая, слабая, даже не чистокровная оборотница смогла попасть за ограду, а я нет. Как такое может быть?
— Такое, что в Агате течёт кровь ведьмы, причём очень сильной. Именно поэтому наша девочка и смогла зайти на запретную территорию. Другой вопрос: зачем?
На вопрос мамы хотелось узнать ответ нам всем. Только лично я не собирался больше сидеть, сложа руки. Я решил действовать. И пока Стас с мамой разговаривали, я поднялся на ноги и, поняв, что силы ко мне почти вернулись, направился за своим рыжиком.
— Филипп, а ну стой! — за спиной раздался голос отца.
Оглянулся. Так и есть: отец, дядя Грег, Миша — тоже сейчас были рядом с мамой и Стасом. А поняв, что именно я собрался делать, они бросились за мной следом.
Только вот это не входило в мои планы. Я машу им рукой, чтобы отстали и делаю решительный шаг за ограду.
Первые секунды просто столбенею. Ударная волна сопротивления так сильна, что кажется как стена. Она не впускает меня. Но я стою. Я жду.
«Ты зачем пришёл?!» — в моей голове вдруг раздаётся голос. Женский.
«Я пришёл сюда за своей невестой. И я не уйду, пока её не заберу» — отвечаю так же мысленно.
Очень странно, но меня слышат.
«А ты уверен, что она твоя невеста? После того, что произошло несколько часов назад?» — продолжает шипеть противный голос в моей голове.
«Уверен как никогда. Агата — моя невеста! Она будет Архангельской, а не Бесоновой!»
«Мало нам вас, Архангельские и Григорьевы! Так ещё одна семейка оборотней затесалась. Никакого от вас всех спасения нет! Моя бы на то воля — так я бы всех вас повывела. Но не могу. И против тебя пойти не могу. Прав ты, волчонок: Агата — твоя пара. Как я не прятала её от тебя, как не скрывала. Хорошо, иди, но предупреждаю всего раз: обидишь мою внучку — пощады не будет!»