– Ого, – Пламя оторопело и восхищённо оглядывало стеллажи. – Это как коллекция?
– Нет, мы регулярно ей пользуемся. Большая часть переходит по наследству, но что-то покупают паранты. Именно чтобы читать.
– А чем их цифровые не устраивают? И вообще деревья-то не жалко?
– Устраивают, но бумажную читать приятнее. Поверь: разница ощутима, кто бы что ни говорил. И никто не пустит сейчас живое дерево на создание книг, так что можешь иногда заглядывать к нам и наслаждаться без всяких угрызений совести.
– Да я не такой тонкий ценитель, меня цифра вполне устраивает.
Однако было что-то необъяснимо притягательное в полузнакомом книжном запахе и в нестройных рядах разнокалиберных томов. Пламя с интересом изучало корешки, прикидывая, насколько вместительной может быть бумажная домашняя библиотека, когда Чудо, переодевшееся в джинсы и захватившее рюкзак, позвало его:
– Пойдём, я готово.
К Пламени ехали на трамвае. Чудо протянуло ему один наушник, и они наполовину отрезали себя от мира. Уставшие попутчики дремали под несвежим, каким-то вчерашним макияжем или сидели, уткнувшись в мерцающие экраны телефонов. Где-то сзади пара подростков оживлённо обсуждала компьютерную игру, остальные люди молчали, видимо, используя поездку, чтобы переключиться с режима «Работа» в режим «Дом». Над каждой дверью, кроме надписи «Не прислоняйтесь!», красовалась ещё одна: «Уступая место, Вы можете обидеть другого человека. Будьте тактичными!» Оскорбительно, если тебя сочтут слишком старым или слишком молодым, слишком слабым, слишком женщиной или слишком мужчиной. Дистанция даёт ощущение свободы и безопасности, гарантирует невмешательство в личную жизнь Люди отгораживаются друг от друга агендерностью, как щитом. Хорошо и безопасно интровертам. Тяжко тем, кто страдает от собственного одиночества.
Пламя и Чудо сидели плечом к плечу, молча, погрузившись в музыку, которая обволакивала их и пойманной птицей трепетала в ушах. Едва прослушав пару треков, они оказались на месте.
– Я же говорило, что мы могли бы и пешком дойти, – напомнило Пламя.
– Просто люблю трамваи, – улыбнулось Чудо.
– Я на пятом этаже живу, так что могу ещё и на лифте прокатить. Устрою тебе вечер аттракционов.
Гриз возмущённо мяукала за дверью, пока Пламя возилось с ключами. Оставили несчастное животное на целый день, а теперь даже не торопятся кормить: то войти не могут, то разговаривают о чём-то своём, ещё и новый человек вторгся на его территорию. Однако порция еды быстро привела Гриз в благодушное настроение, она даже милостиво позволила погладить себя и музыкально замурлыкала.
Пламя нарезало салат из отварного картофеля, помидоров, солёной сёмги и зелени, лежавших для таких случаев в холодильнике, щедро посыпало блюдо чёрным молотым перцем и извлекло из шкафчика салатную заправку. Чудо откупорило бутылку сидра и разлило по бокалам.
– За сданную сессию! – провозгласило оно.
– Надеюсь, не последнюю, – поддержало Пламя.
Благородный вкус сухого сидра был отчётливым и чистым, но Гриз, понюхав содержимое бокала, презрительно отвернулась.
Поужинав, они переместились на диван в гостиную
– Давай посмотрим что-нибудь, я сейчас включу, – предложило Пламя.
– Нет, – просто ответило Чудо и положило горячую ладонь ему на колено.
Пламя развернуло его лицом к себе и начало медленно целовать, расстёгивая рубашку и путаясь в пуговицах. Чудо накрыло его пальцы сильной, жесткой ладонью, отстранилось и само избавилось от рубашки и майки, и тогда Пламя быстро стянуло через голову собственную футболку.
Липкий сахарный снег на каждой ветке создавал ощущение зимней сказки. Воздух стал настолько густым и влажным, что впитал практически все уличные звуки, кроме отдалённого гула машин, постоянного и привычного в большом городе. Сырая, плотная темнота выдавила из фонарей капли сока, который не растёкся по небу, как летом, а спрятался в своём уголке, больше обозначая своё присутствие, чем что-то освещая. Гриз свернулась меховым клубком на подоконнике в спальне – воплощение умиротворения и уюта, которые она непостижимым образом транслировала в пространство. Это – её суперспособность. Казалось бы, такая мелочь, но двуногим подобное не надо. Стрелки часов нарезали ночь, как праздничный пирог, красующийся на парадном блюде. Время не скользило торопливыми незаметными секундами, а укладывалось аккуратными толстыми ломтями в сутки, как будто зная, что начались рождественские каникулы и спешить теперь некуда.
Абсолютно обессиленные, они лежали в постели. Чудо сунуло руки за голову, и лёгкая удовлетворённая улыбка блуждала в уголках его губ.