Я больше суток просидел на одном московском чердаке, где размещалось хобби большого человека Степана Васильевича — маленькая голубятня. Это было, пожалуй, единственное место, которое не было под явным наблюдением, и где был реальный шанс передать письмо адресату. Впрочем, шанс этот осложнялся тем, что можно запросто получить пулю в лоб. Степан Васильевич начал войну в 41-м году и закончил её только в 46-м, при этом не получив ни одной царапины. И совсем не потому, что большую часть времени сидел в тылах, что впрочем, так и было, а потому, что, как он сам выражался потом, 'хорошо смеётся тот, кто первым стреляет'. Меня от быстрой и бесславной кончины спасло то, что к моменту прихода Степана Васильевича к своим любимцам, я окончательно продрог и не мог сделать ни одного резкого движения в принципе, и это было заметно. Естественно, даже после прочтения письма от самого себя, Степан Васильевич мне не поверил, пришлось показывать выход портала ему и второму ещё молодому 'деду'. А ведь тут на дворе был совсем не май месяц, и здоровья мне 'охота на волка', под видом чего всё это произошло, совсем не добавила, особенно если учесть мои переходы туда-сюда через портал. Впрочем, были и позитивные моменты, я уже не терял сознания при переходах, и боль была значимо меньше, чем в первый раз, должно быть у меня вырабатывалась привычка. Зато теперь можно было не прятаться от местных властей. В деревне 'Сечено', которую я первую посетил в этом мире, было решено сделать нашу основную базу, которая совершенно официально теперь числилась как опытное сельскохозяйственное производство. Кстати, это самое 'опытное производство' создавалось в самом деле, так как всё равно требовалось скрупулезно изучить влияние портала на биологические и небиологические объекты. И теперь в нашем отдельном домике, представленным нам местным колхозом, почти всё кроме одной комнатки было заставлено клетками с лабораторными мышами.
У меня было серьёзное предположение, что если в этом мире присутствовать долго, то вернуться назад будет невозможно. Молекулы будущего будут постепенно замещаться молекулами прошлого. Так что разбитых на группы мышей кормили и местным кормом и тем, который был принесён вместе с ними из будущего, а также в некоторых пропорциях того и другого. Планировалось периодически перекидывать мышей через портал и оценить, как долго можно пребывать в прошлом, имея возможность вернуться к себе живым. И, если забежать вперёд, благодаря этим мышам мы сделали несколько больших открытий, одним из которых стала формула долгожительства, а, возможно и бессмертия, но до этого было ещё далеко. И пока экспериментальных данных было мало, на всякий случай я и Антон, забравшийся вместе со мной сюда, питались исключительно тем, что принесли с собой из нашего мира, да и воду местную не употребляли. Мало ли что, нам пока ещё рано окончательно 'рубить концы'.
Ещё к нашему хозяйству прибились две местных девушки, две сестры, Саша и Юля.
Они жили в паре изб от нас вместе с матерью и бабушкой. Вообще в этом небольшом колхозе было много молодых девушек в возрастах от 15 до 25 лет, кто родился незадолго до войны. Война для этого поколения пришлась очень некстати, выбив большую часть молодых мужчин, женихов и работников. И перспектив у молодых девушек практически не было, разве что уезжать в города. Кто-то ехал учится, но потом редко возвращался в родные деревни и сёла, так как страна очень быстро развивалась и распределяли после ВУЗов туда, куда больше было надо. В ту же Прибалтику, где создавали с нуля промышленность, и где было очень мало коренных жителей, чтобы заселить города. К примеру, столица Литовской ССР — Вильнюс, бывший польский Вильно, после отъезда из него поляков был практически пустым, даже городскую инфраструктуру некому было поддерживать. После войны проблему кое-как решили, собрав литовцев со всей республики и со всего Союза, но всё равно будущие промышленные окраины Союза насыщались людьми за счёт центральной России. Эх, мы теперь знаем, какова была прибалтийская благодарность русскому народу за всё это.
И вот теперь в здешнем, всеми забытом колхозе объявились мы, пара очень солидных мужчин. Не молодых парней, а сразу видно — серьёзных учёных. А потому мы сразу были окружены вниманием, как явным, так и скрытым. Первыми подсуетились наши соседки, а другие кусали локти, шушукаясь о том, что было и что будет.