Последний монолог Светлая произнесла с некоторой трудно скрываемой гордостью, как бы ощущая себя причастной к успехам здешних владык. Я чуть было не заподозрил, что она входит в их число, а потому решил сразу спросить:
– Неужели вы гордитесь тем, что здесь происходит?
– Эта гордость скорее от безысходности, или вы подумали, я вхожу в тот самый комитет?
– Признаюсь, была у меня такая мысль.
– Ничего, вам простительно, хотя, будь я кем-то из хозяев мира, сидела бы я в подземелье?
– Думаю, что нет, хотя вкусы бывают разные.
Светлая рассмеялась, махнув в мою сторону рукой.
– Хотите, расскажу, как я стала партизанкой?
– Ещё спрашиваете…
– Эх, как давно это было…, — начала она, снова активируя свой планшет.
На экране появились фотографии молодых людей в средневековых доспехах, в кольчугах с мечами и топорами и девчонок в красивых платьях с какими-то предметами в руках.
– Ролевики, — догадался я, — сын моего коллеги тоже с таким вот мечём по лесам бегает.
– Да, тогда я была в ролевом движении, вон, посмотрите на ту девушку в зелёном платье — это я.
При всей разнице в возрасте, опознать в Светлой ту молодую веснушчатую девчонку было не сложно.
– Даже моё имя, которым называют здесь меня, пошло с того времени. Так вот, ещё тогда, на одной из игр мы случайно нашли вход в здешние подземелья, а потом сумели проникнуть и на законсервированную военную базу, где мы сейчас находимся. У меня был парень, как тогда говорили про таких — 'выживальщик'. Вот он, слева на фотографии с большим топором. У него была паранойя, что мир вскоре постигнет катастрофа, к которой он постоянно готовился. А потому ещё до начала всех катастрофических событий мы с ним стали эту базу обживать. Потом он занялся бизнесом, причём, вполне удачно. И все средства тратил на создание здесь запасов еды, оружия, техники и прочих припасов, даже на кино мне денег не давал. Жалко ему самому не удалось воспользоваться накоплениями, он погиб при столкновении с бандой кавказцев, дорого отдав свою жизнь, убив всех напавших на него, но потеряв слишком много крови. До больницы его так и не довезли. Ну а я, когда начались волнения, со своей матерью и подругой перебралась сюда. Потом хотели вернуться обратно в город, но там уже была другая власть. А потом наступил тот самый 'порядок', и мы попытались спасать людей. С мужчинами мы не хотели связываться, так как понимали, что они рано или поздно задвинут нас в сторону, забрав всё себе. Из последней поездки в город мать так и не вернулась. После ограничения властями русского языка, объявления стерилизации мужчин и введения 'женской обязанности' много разного народа побежало в леса. Власти смотрели на это сквозь пальцы, ибо понимали, что люди вернутся обратно на всё согласными, или умрут от голода и холода зимой. Тогда мы с подругой и подобрали десятерых молодых девушек, бежавших аж из самой Москвы. Потом были и другие. Десять лет назад нам удалось разыскать в этом районе ещё несколько заброшенных или законсервированных подземных баз, в том числе ту самую станцию радионаблюдения.
– А что, власти не могли определить эти базы со спутников или просто прочесать местность?
– Со спутников у них не получится. Тут много болот, парящих метаном, и по теплу ничего не определишь. А металла в этой земле ещё со второй мировой войны полно, как и бетона с взорванных ракетных баз. Вот прочёсывания местности иногда бывают. Я же говорила вам, на нас как на диких зверей охотятся.
– Кстати, я видел у ваших девушек арбалеты. Неужели нет более серьёзного оружия?
– Оружие есть, к примеру, калашниковы. Нашли целый арсенал. Но против тех, кто за нами охотится, они совершенно бесполезны. У них есть специальные устройства, подавляющие в радиусе нескольких километров все быстротекущие химические реакции, резко снижая их скорость. Так что огнестрельное оружие против них бесполезно, противопоставить им можно только арбалеты или воздушные винтовки. Впрочем, у них сейчас тоже только воздушное и магнитное оружие. Ещё капканы и ямы-ловушки хорошо помогают. Вам сильно повезло, что вы случайно не угодили в одну из них, тут их много.
– Да, действительно повезло. Я был в последнее время слишком беззаботным.
– Вы явно не профессиональный военный. Вижу, что вы вообще не военный, просто делаете дело, которое некому поручить.