– Хай, Макс, как долетели? — говорили по-английски очень хриплым голосом откуда-то снизу.
– Опять над океаном в болтанку попали, пришлось поволноваться. Давай, подгоняй трап скорее, потом поболтаем, пассажиры волнуются, — теперь голос шел сверху, скорее всего это был пилот, говоривший из открытой форточки кабины или из выходного люка. — У вас тут всё нормально, Генрих не орёт?
– Орёт-орёт, куда же ему деваться, разве он без этого может? У нас ведь всё не так, как ему надо, а как ему надо он и сам не знает. Совсем достал, урод жирный!
– Он нас встречать придёт?
– Сейчас-сейчас, натянет форму на своё громадное пузо, если брюки застегнуть сможет, и покажется во всей красе, а что?
– Тогда не уходи далеко, ему сейчас за ваши страдания хвост накрутят, ох как накрутят, догадываешься, кто прилетел?
– Неужели сам Вульф?!!
– Он самый. И, судя по тем разговорам, что я слышал в полёте, он очень сильно недоволен Генрихом. Так что сейчас тут бесплатный цирк начнётся, можно занимать лучшие места, только не отсвечивать, как бы не попасть под горячую руку.
– Благодарю за совет, Макс, я из кабины трапа вылезать не буду, а Дик в грузовом каре отсидится. Потом обсудим в погребке на нижнем ярусе, окей?
– Окей. Всё, прячемся, идёт…
Я осторожно выглянул и стал наблюдать, как к самолёту подъехал трап, а из одной дальней двери показался очень толстый человек в чёрной форме. "- Типичная жертва Макдональдса", про себя подумал я, глядя на него. Мне было плохо видно, и всё же я сумел разглядеть, как этот толстяк, шедший сначала гордым шагом хозяина этой территории, вдруг резко сник, приняв позу подчинения, едва подойдя к трапу. Уж повезло, так повезло, тут самое главное начальство пожаловало, да ещё в плохом расположении духа, теперь нужно ловить момент и быть очень внимательным.
– Генрих, вы опять не справились с заданием? — голос, идущий с трапа, был таким властным и сильным, не терпящим никаких возражений, что даже у меня возникло желание спрятаться куда подальше.
Толстяк под действием этого голоса стал ещё меньше ростом.
– Эдвард второй же мне обещал уточняющие коэффициенты для синхронизации, ещё полгода назад и вы тоже… — вяло промямлил он в ответ.
– Эдвард мёртв, а я тебе ничего такого не обещал, кретин, кроме того, как отправить тебя в это дерьмо Союза эхо два, если ты не справишься сам, усёк? Как идут поставки? — властный голос раздавался эхом в большом ангаре, заставляя всех, кто его слышал, искать щели, чтобы спрятаться с них.
Хотя трап мне существенно закрывал обзор, мешая рассмотреть, что происходит внизу, но можно было уверенно сказать, что Генрих едва держится на ногах. Владелец властного голоса уже стоял с ним рядом, закрытый от меня трапом. Тем временем толстяк нашел силы ответить.
– Нам удалось поднять производительность перехода практически до девятисот пятидесяти фунтов (~420 кг) в сутки…, Эдвард второй…
– Я больше не хочу ничего слышать об Эдварде, мне нужна устойчивая производительность не менее трёх тысяч фунтов, урод!
– Но это невозможно без уточнения параметров синхронизации, канал слишком неустойчив.
– Сколько тебе ещё нужно лет, чтобы всё это уточнить? Разве тебе чего-либо не хватает?
– Вы же знаете всю теорию лучше меня, бессмертный Господин, полная стабильность будет только при значительном удалении эховолны от первичного источника, что с миром эхо два случится только через десять лет. До тех пор мы не сможем переносить массы большей, чем тысяча фунтов в сутки на один пробой, независимо от приложенной энергии.