Затребовав необходимые документы, чекисты внимательно перечитали толстую пачку отпечатанных на машинке листков. В донесении Николая Константиновича действительно упоминалось имя Витошкина. Затаив лютую злобу против Советской власти, Витошкин в первые же дни войны перебежал к немцам и служил им, как верный пес своему хозяину. В Рижском лагере военнопленных он носил фамилию Стрельникова, был полицейским. Затем окончил разведшколу абвера и хорошо выполнил несколько заданий. Федора Витошкина в лагере опознал его односельчанин и ровесник Иконников. Бандит убил честного советского патриота. И теперь, когда пошел на новое задание, решил воспользоваться его именем. Рассчитывал, что так легче будет обмануть нас.
— А как же его ранения? — поинтересовался генерал, когда Сосницын доложил ему о завершении следствия.
— Витошкин несколько раз участвовал в карательных операциях против партизан в Белоруссии. Там и ранен и был.
— Что ж, этого вполне достаточно, — сказал Быстров. — А как чувствует себя Петр Сазонович Иконников?
— Он этого Витошкина чуть было не задушил. Еле отняли. Теперь, кажется, успокоился. Нелегко ему было узнать о гибели брата.
— Это можно понять. Устройте Петра Сазоновича получше, пусть отдохнет. Домой отправим самолетом. Разясните ему, что его брат был честным человеком. А этого Стрельникова–Иконникова–Витошкина будет судить военный трибунал. Он не уйдет от возмездия.
…Шиммель в эти дни ходил мрачнее тучи. Подчиненные старались не попадаться ему на глаза. Для “Абверкоманды-104” наступили черные дни. Штаб группы настоятельно требовал от него подтверждения полученных от Никулина сведений, но довести проверку до конца не удавалось. Пропал без следа Стрельников-Иконников. Видимо, русские не поверили ему и не вернули назад. Пропал способный и надежный агент. Как умело играл он свою роль, репетируя легенду, с каким достоинством носил следы боевых ранений, как умел расположить собеседника к доверию! Сколько раз сам Шиммель инструктировал его о поведении у советских контрразведчиков, репетировал с ним! Казалось, все предусмотрели, отработали до мелочи. И вот на тебе — провал!
Шиммель был уверен, что основательно и всесторонне подготовил Иконникова к порученной ему роли. Единственное слабое место в легенде своего агента он видел в том, что Иконников и его родственники проживали на Волге, на территории, не занятой немцами. Это позволяло организовать детальную проверку показаний агента. Для абверовцев было бы лучше, если бы Иконников проживал в оккупированных областях Советского Союза. Тогда никакое следствие не было бы страшно. Но, посоветовавшись между собой, Шиммель, Баун и Рудольф решили, что быстро развивающиеся события на фронте не позволят контрразведчикам по-настоящему заняться Иконниковым. Пошлют на место прежнего жительства запрос, получат ответ, подтверждающий, что действительно был на селе такой Иконников Иван Сазонович, да пропал без вести. Ему и поверят. И абверовцы решили рискнуть.
А Шиммеля все время торопили: из “Штаба Валли” звонили, требовали ускорить проверку представленных в штаб группы сведений. Баун конфиденциально предупредил Шиммеля, что в результатах проверки заинтересован сам адмирал Канарис. Надо торопиться.
Шиммель вызвал к себе капитана Фиша.
— Не вернулся Иконников?
— Нет, господин подполковник. И на передовой в районе “окна” не видно никаких признаков подготовки его перехода через линию фронта. Абсолютная тишина.
— Нужно готовить нового агента по маршруту Никулина. Кого предлагает подполковник Рудольф?
— Он прислал к нам на переправочный пункт нескольких агентов. Среди них — Аббас, которого готовили в одиночку. Прибыла и группа диверсантов “Буран” с радистом. Они проходят окончательную подготовку на переправочном пункте.
— Очень хорошо. Что собой представляет Аббас?
Капитан Фиш хорошо знал этого человека и с омерзением относился к нему, хотя и ценил его способность везде пролезть, все пронюхать. Юркий, настороженный, он повсюду поспевал, все замечал. Неуживчивый, мстительный, вероломный и подлый, он ненавидел все и всех, даже своих многочисленных любовниц. Аббас не пил, не курил, но к женщинам испытывал неодолимое стремление. Для удовлетворения своей похоти он не останавливался ни перед насилием, ни перед убийством. Немцы сквозь пальцы смотрели на эти “маленькие шалости”. Они доверяли Аббасу и дорожили им.
Поэтому капитан Фиш ни словом не упомянул о “художествах” Аббаса в своем докладе. Он постарался выпятить совсем другое: