Единственное, чего хотел Аббас в конце своей поездки, — это возвратиться на передовую в компании своего нового приятеля. Как-никак тот — командир разведывательной роты. Можно остановиться в его землянке, присмотреться, выбрать удобный момент — и махнуть на ту сторону. “То-то будет юлить разведчик перед начальством, когда станет известно, с кем он имел дело!” — думал Аббас, посмеиваясь в душе.
А Маковенко “прилагал все усилия” к тому, чтобы помочь Аббасу найти друга-земляка из семьдесят первой бригады. Однако поиски не принесли никаких результатов. Никто не слышал об офицере Османе Рашидове. В то же время, зная об истинных намерениях Аббаса, чекисты, не скупясь, сообщали ему сведения, подтверждающие легенду о концентрации войск на реке Черной. Аббас был весьма доволен полученными данными. Он даже не высказал особого огорчения тем, что не отыскал друга, и, заявив, будто срок командировки истек, заторопился на передовую. Маковенко тоже не задержался. Побывав в штабе, он вернулся в бригаду, где ждал Аббас. В обратный путь они отправились вместе…
Линию фронта Аббас перешел удачно.
На немецкой стороне своего агента с нетерпением ожидал капитан Фиш. Приказ подполковника Шиммеля был краток и ясен: лично встретить Аббаса и немедленно доставить в Псков, в “Абверкоманду-104”, в каком бы виде тот ни прибыл.
Когда солдаты привели Аббаса в землянку, Фиш торопливо поздравил его с успехом и, не дав перевести дух, заторопил в дорогу.
— Немедленно, слышишь, немедленно едем в Псков. Переоденешься в машине, там все готово.
— Мне бы поспать хоть пару часов, — попросил Аббас — Ведь я на ногах еле держусь!
Фиш и слушать не хотел о какой-то задержке.
— Ждет подполковник Шиммель. Нельзя терять ни минуты. Потом отдохнешь. Один вопрос: удачно?
— Удачно, господин капитан.
— Все, больше ни слова. Пойдем.
Чуть не за шиворот Фиш вытащил Аббаса из землянки и побежал по ходам сообщения в тыл. Он быстро семенил ногами, перебегал, полз в опасных местах. Тяжелое дыхание Фиша было слышно даже отставшему от него на десяток метров усталому Аббасу. Часа через полтора они вышли к штабу дивизии. Капитан по телефону доложил Шиммелю о возвращении Аббаса, и вскоре машина на предельной скорости повезла абверовца в Псков.
Шиммель с нетерпением ожидал своего испытанного агента. Сейчас, когда его карьере грозила опасность, от Аббаса зависело многое. Уже тот факт, что турок выполнил задание, настроило Шиммеля на благожелательный лад. Он решил представить Аббаса к награде.
Усталого и издерганного агента Шиммель принял на редкость тепло и ласково. Доклад длился долго. Шиммель видел, что Аббас еле держится на ногах, понимал, что ему надо отдохнуть, но не мог отпустить его — так необходимы были все сведения, добытые им. Как и при докладе Никулина, все, что говорил Аббас, тут же стенографировалось. Фиш лишь изредка прерывал Аббаса, просил повторить то, что не успел записать, уточнял неясно произнесенные фамилии людей и названия населенных пунктов. Шиммель достал из сейфа доклад Никулина и время от времени заглядывал в него, внимательно слушая Аббаса.
— Ничего не упустил? Все рассказал? — спросил Шиммель.
— Все, господин подполковник. Все, что видел, доложил, как перед аллахом.
Вопросы подполковника обеспокоили Аббаса. Он знал, с кем имеет дело. Если заподозрит, не посчитаются с прошлыми заслугами. Аббас нервничал, злился, в голове царил сумбур после всех треволнений, бессонной ночи, пережитых страхов.
— Если я что-либо доложил непонятно, то переспросите, чтобы ясно стало, — с тревогой в голосе просил он.
— Не волнуйся, мы тебе верим. Но ты выполнял очень важное задание, и я должен быть убежден в том, что ты ничего не упустил, не приврал, не вообразил из страха или невнимательности. Мне нужна абсолютно объективная картина происходящего там, у русских. За труды ты свое получишь, поэтому не волнуйся и постарайся вспомнить все, что видел, до мельчайших подробностей.
— Я доложил правду безо всякой “липы”, — повторил Аббас, отчаиваясь все больше и больше. На мясистом затылке, на лбу, на верхней губе у него выступил обильный пот.
Чутьем старого травленого волка Аббас понял, что Шиммеля меньше всего волнуют новости, принесенные им из-за линии фронта. Похоже, что они все это и без него знали. Так почему Шиммель и Фиш стараются вытянуть из него такие подробности недавней “ходки” в русский тыл, на которые разведчики обычно и внимания не обращают? Ну что за беда, если в Ковязино не уцелел поповский дом. Шайтан его разберет, что в этом Ковязино вообще уцелело. Стоят кое-где дома, это верно. Но ведь вывесок на них нет — это, мол, поповский, а дальше — учительский.