— Смирно! — рявкнул Ливински, гогот прекратился, все, хлопнув руками по ляжкам, вытянулись.
— Вольно, — кивнул Вернер и протянул ладонь за биноклем. Приложил к глазам, цейсовская оптика четко приблизила картину: белый балахон, широко раскрытый рот и локти, быстро мелькающие палками.
— Держу пари, подорвется, — ощерился стоявший рядом фельдфебель.
— А возможно, и нет, он на лыжах — продолжил наблюдение офицер.
Через сотню метров неизвестный дернулся, швырнул палки в стороны и наддал ходу, затем в его руке затрепетало белое, а ветер донес крик:
— Нихтшиссен! — Не стрелять, — опустив бинокль, приказал ротный пулеметчику Рашке, державшему неизвестного на прицеле.
Еще через несколько минут, запалённо дыша, беглец перемахнул через заснеженный бруствер, где его свалили, а затем, обыскав и стащив лыжи, подвели, держа за локти, к Вернеру.
— Вер бист ду?[43] — ткнул его офицер пальцем в грудь.
— Младший лейтенант РККА, добровольно перешел на вашу сторону, чтобы бороться с большевиками, — последовал ответ на немецком.
— О, лейтенант! — высоко вскинул брови Вернер. — Ты знаешь наш язык?
— Да. И у меня есть важные сведения для германского командования. Прошу организовать с ним встречу.
— Не спеши. Сначала расскажешь, кто ты и где служил. Ливински! — Вернер обернулся к командиру взвода.
Тот, вынув парабеллум из кобуры, махнул им в сторону блиндажа — вперед.
Когда спустились вниз, Вернер уселся за раскладной стол, фельдфебель приказал русскому «Стой!» и положил перед командиром изъятые у перебежчика карманные часы, перочинный нож, мятую пачку папирос «Пушка», спички и командирское удостоверение.
— Демьянофф Александр Пьетрович, — брезгливо развернул удостоверение ротный. — Командир стрелкового взвода 183-го пехотного полка.
— Совершенно верно, — утер рукавом мокрое лицо «Гейне».
— Ну и что у тебя за сведения для германского командования? — откинулся на стуле лейтенант.
— Они касаются антибольшевистского подполья в Москве, которое желает оказать помощь вермахту.
— Вот как? — высоко вскинул брови Вернер. — Дальше.
— Подробности, господин лейтенант, я уполномочен сообщить только Абверу.
— Откуда о нем знаешь? — поморщился немец.
— У нас серьезная организация, с обширными связями.
— Хорошо, — чуть подумал Вернер и бросил Ливински: — Увести и взять под охрану.
— Яволь! — щелкнул каблуками фельдфебель. — Давай, иван! — развернул пленного к выходу.
Наверху Ливински окликнул двух солдат, те отвели Демьянова в деревянный сарай в сотне метрах за линией обороны. Когда закрылась дверь и щелкнул навесной замок, перебежчик осмотрелся.
В тусклом дневном свете, проникавшем сквозь щели крыши, у боковой стены лежали остатки сена, а в глубине виднелось что-то накрытое брезентом. Подошел и, наклонившись, приподнял — на земляном полу аккуратным рядом лежал десяток убитых солдат вермахта в наглухо застегнутых шинелях и с инеем на лицах. У одного не было ног, от второго осталось лишь туловище, рядом темнел запекшейся кровью безголовый.
«Так вам и надо твари», — мелькнула мысль. Опустив брезент, Демьянов вернулся назад и, подгребя сапогами сено, уселся, прислонившись к бревенчатой стене.
Вскоре короткий день стал меркнуть, и Александр погрузился в сон, зябкий и тревожный. Ему снился бешеный бег по полю, свист ветра и ожидание выстрелов, а потом звяк палки на мине, и всё прокручивалось вновь.
Разбудил пинок в бок.
— Вставай, иван, — пританцовывая от холода, пробурчал солдат в кепи с длинным козырьком и в повязанной поверх него женской шали.
Толкая карабином в спину, солдат вывел пленного из сарая и погнал по тропинке в ту сторону, откуда привели. У блиндажа стоял колесный бронетранспортер в зимнем камуфляже с тихо работавшим мотором. Солдат и пленный спустились по обледенелым ступенькам вниз.
— Вот этот, — сказал сидящий в желтом свете настольной лампы Вернер гревшему у походной печки руки унтер-офицеру в белой каске с подшлемником и в стеганой, с капюшоном куртке. Унтер подошел к пленному, натягивая рукавицы:
— Форверст![44] — и показал на выход.
Сопровождаемый новым конвойным, Александр снова поднялся наверх. Они проскрипели к бронетранспортеру, и унтер, открыв стальную дверцу кузова, приказал пленному:
— Залазь!
Внутри, на откидной металлической скамейке у борта ежились от холода еще двое в такой же экипировке и со шмайсерами[45]на коленях, в полумраке светились огоньки сигарет.
45
Шмайсер — расхожее название пистолета-пулемета MP 38 (MP 38/40, MP 40). Состоял на вооружении вермахта во время Второй мировой войны.