Когда встречныйпоравнялся с первыми санями, бригадир выпрыгнул из них: «Руки вверх!», щелкнул затвором, незнакомца окружили бабы с вилами.
— Ну, поднял, и что дальше? — исполнил путник команду.
— Давай в сани, — махнул берданкой старик. — Да не вздумай баловать, у меня в стволе жакан, снесу башку на хрен.
Рослая молодка в фуфайке, молча уперла незнакомцу тройчатки[77] в бок, остальные ели его глазами.
— Ладно, будь по-вашему, — сняв вещмешок, грузно уселся в сани.
— Едем назад, — держа его на прицеле, приказал Макарыч бабам.
Обоз развернулся на дороге и последовал назад, спустя час въехал в деревню.
Стояла она на берегу реки, звалась Дмитриевка и насчитывала пять десятков дворов. Тут и там скрипели вороты колодцев, над крышами изб в посветлевшее небо поднимались тонкие струйки дыма, где-то мычала корова.
Подъехали к сельсовету с выцветшим красным флагом на фронтоне, остановились, незнакомца завели внутрь. Там в одной из комнат со старыми плакатами на стене председатель, инвалид, ругался по телефону с районом, в углу потрескивала дровами печь. Закончив, председатель брякнул трубку на рычаг, взглянул на вошедших.
— Вот, Леонид Михалыч, шпиёна поймали, — кивнул на доставленного бригадир.
— Точно, — добавила Авдотья. — С неба на энтом, как его, парашюте спрыгнул, — и ткнула пальцем в потолок.
— Кто такой? — оглядев чужака, нахмурился председатель. — Документы.
Незнакомец подошел к столу, расстегнул верхнюю пуговицу полушубка и, достав паспорт, вручил представителю власти.
— «Гаврилов Юрий Иванович, 1912 года рождения, уроженец Рославля Смоленской области», — развернув, прочитал председатель, шевеля губами. — Что делаешь в наших краях?
— Приехал в гости к свояку, — переступил Гаврилов с ноги на ногу.
— Где живет?
— В Прошино.
— Фамилия?
— Семенихин.
— Брешет, он Михалыч, — хмыкнула одна из стоявших у двери колхозниц. — Семенихиных там отродясь не было.
— Значит так, мил человек, — принял решение председатель. — Я тебя задерживаю до выяснения обстоятельств. Сидор[78] оставь тут, всё, что в карманах, сюда, — хлопнул по столу ладонью.
Гаврилов снял с плеча вещмешок, поставил на пол, а потом выложил из карманов дешевый портсигар, спички, перочинный ножик и в завершение изрядную пачку денег.
— Ты гляди сколько, — зашептались бабы.
Выдвинув из стола ящик, председатель сгреб всё туда, а взамен достал ключ и вручив деду:
— Отведите пока в амбар.
— Следуй на двор, — пробурчал тот. Все вышли из сельсовета.
В амбаре, куда заперли Гаврилова, было пусто, за исключением нескольких пустых бочек с ящиками и кипы льняной тресты[79] в углу. Арестант молча осмотрелся, улегся на тресту поворочался и уснул. Ночь выдалась тяжелая.
Проснулся от скрипа отворяемой двери, в проеме стоял боец в ватнике (на плече ППШ[80]), за ним Макарыч.
— Давай на выход, — приказал боец, — грабки за спину.
Отряхнувшись, пленный встал, свел позади руки, согнувшись, шагнул через порог.
У сельсовета зеленел газик (автомобиль ГАЗ-А) с брезентовым верхом, рядом перешептывалась стайка одетой кто во что ребятни. «Шпиона ведут», — пропищал кто-то.
— А ну кыш отсюда, — шугнул дед, и те-шустро разбежались.
У председательского стола прохаживался сержант госбезопасности в шинели перетянутой ремнями.
— Этот? — уставился на Гаврилова.
— Он самый, — с готовностью кивнул председатель.
— В машину.
Гаврилова поместили в автомобиль, прихватив всё, что изъяли, боец сел сбоку. «Трогай», — приказал, утроившись впереди, сержант шоферу. Газик, пыхнув синим выхлопом, развернулся и запрыгал по подтаявшим лужам.
Вскоре деревня скрылась в белесом тумане, выехали на грейдер, а потом на шоссейную дорогу, по которой изредка проходили автомобили. Спустя час впереди открылся ледяной простор Волги с застругами у берегов и раскинувшийся по ее сторонам город с жилыми кварталами, дымящими трубами заводов, корпусами фабрик и речным портом. Перед мостом с указателем «Ярославль» и зенитной батареей, уставившей стволы в небо, состоялась проверка документов, въехали на территорию и направились в центр.
Там, на одном из проспектов со звенящими трамваями машина остановилась у ворот серого, в три этажа здания, коротко просигналила. Железные створки отворились внутрь, машина закатилась в глухой, с высокой стеной двор. Там стояли еще несколько легковых автомобилей, припарковались рядом.
— Выходим, — приказал сержант, открывая дверцу. Боец, ступив на землю, уставил ствол автомата на задержанного.