Дверь снова бесшумно отворилась, в кабинет вошел Демьянов в костюме с галстуком и присел на стул сбоку от коллеги.
— Вот и снова встретились, Краснов. Здравствуй.
— Продался, с-сука, — взглянув исподлобья, заиграл тот желваками на щеках.
— Ошибаешься, приятель. Я лейтенант госбезопасности и выполняю задание. А вот ты точно продался.
— Ладно, закончим этот разговор, — уставился агент в пол. — Вам всё равно всё известно. Пускайте меня в расход.
— Это всегда успеется, — ответил капитан. — Но у нас есть предложение.
— Какое? Искупить кровью? Сомневаюсь, — отвердел скулами.
— Это почему?
— Нам в разведшколе школе читали приказ Сталина, все попавшие в плен являются изменниками родины и подлежат расстрелу, а их семьи репрессиям.
— Есть такой, — переглянулись чекисты, — но бывают исключения из правил.
— Вон оно что! И какие?
— Пойти с нами на сотрудничество. В этом случае вина прощается.
— А если нет? — блеснул глазами Краснов.
— Тогда расстрел, — пожал плечами Маклярский. — Так что давай выбирай, пока есть время.
В воздухе возникло напряженное молчание, откуда-то сверху глухо доносились крики.
— Ну, так как? — нарушил его Демьянов. — Такое предлагается только раз. Второго не будет.
— Хорошо, — дернул кадыком допрашиваемый. — Черт с вами, я согласен.
— Ну, вот и договорились, — чуть улыбнулся Маклярский, а Демьянов встал со стула: — Иди сюда.
Краснов, понуро подошел, ему пододвинули лист бумаги с авторучкой.
— Пиши.
— Что писать? — отвинтив колпачок, поднял глаза.
— Как твоя настоящая фамилия? — спросил Демьянов.
— Летяга Василий Ильич.
— Я, Летяга Василий Ильич, в добровольном порядке даю согласие на сотрудничество с органами НКВД в деле борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и другими врагами советского государства, — продиктовал Маклярский.
— Написал, что дальше?
— В целях конспирации избираю для себя псевдоним «Краснов».
— Так я ж у немцев Краснов?
— Ничего, будешь и у нас, так надо. А теперь внизу подпись и число.
— Готово, — отложив ручку, подвинул бумагу капитану. Тот внимательно прочел, сложил и сунул в нагрудный карман кителя.
— А теперь еще вопрос, у тебя семья имеется? — положил на стол локти.
— Да. Жена и дочка. Отправил в начале войны за Урал к родителям.
— Держи, — капитан протянул задержанному несколько листов бумаги и карандаш. — Напишешь им, мол, был в окружении, а теперь снова воюешь. Мы передадим.
— Вот как? Спасибо, — повлажнел глазами Краснов.
— Ну, а теперь пока отдыхай, — снова нажал Маклярский кнопку.
Тот же охранник увел радиста в камеру. Когда их шаги в коридоре стихли, оба закурили.
— Как думаешь, — пустил носом дым Александр, — на него можно положиться?
— Судя по тому, что прослезился, что-то в душе осталось.
Чуть позже они с Демьяновым сидели в кабинете Судоплатова, докладывая о вербовке.
— Ну что же, — ознакомившись с подпиской, Судоплатов вернул ее капитану. — Переходим к следующему этапу вашей с Красновым легализации, Саша. Для тебя подобрана квартира на Сивцевом Вражке, хозяева в эвакуации в Ташкенте, а радисту оформим паспорт и определим на жительство в монастырь. Когда думаешь навестить поэта с князем?
— Завтра с утра.
— Тогда обустраивайся и за дело.
Выйдя от начальника, оба спустились лифтом вниз, предъявив на выходе удостоверения, сели в одну из служебных «эмок», стоявших во дворе, и через десять минут в синих сумерках въехали в череду арбатских переулков.
Сивцев Вражек являлся одним из них, считался уголком старой Москвы, был застроен особняками девятнадцатого века, в прошлом доходными и купеческими домами. Свернули во двор одного, кирпичного с мезонином[87], в окружении старых лип, остановились у черного входа.
Александр прихватил чемодан с вещами (собрала жена), вслед за Маклярским поднялся по вытертыми ступеням на второй этаж. Туда выходили две обитых войлоком двери с кнопками звонков, капитан отпер левую, вошли, щелкнул выключателем. Квартира была двухкомнатная с паркетом, санузлом и телефоном, внутри тепло и уютно.
— После встречи с нашими «подпольщиками» жду на явочной квартире, — отдал жильцу ключ Маклярский. — Бывай, — дружески хлопнул по плечу.
Когда машина, урча, отъехала от дома, Александр осмотрел свое новое жилье и открыл платяной шкаф. Там висела офицерская шинель с шапкой, внизу стояли сапоги и потертый кожаный портфель, а на полке лежали сложенные стопкой гимнастерка с галифе. Чуть позже, вскипятив на кухне чайник, он поужинал прихваченными бутербродами, разобрал постель в спальне и улегся спать.