Монахиня рассказала, куда идти, и «родственник» пошагал вперед по аллее, на которой прыгали воробьи.
Кочегарка располагалась в пристройке за больничными палатами у Чеботарской башни. Скиф постучал в глухую, из толстых плах дверь.
— Щас, — донеслось изнутри, послышались шаги, звякнул запор. На пороге стоял заросший бородой Краснов в черной рубахе навыпуск, таких же штанах и заскорузлых кирзачах[104].
— Узнал? — прищурился Скиф.
— Узнал, — кивнул тот, — заходи.
Краснов запер дверь, и они спустились по каменным ступеням в кочегарку с каменным сводом, освещенную тускло горящей на потолке лампой. Миновав котел с хитросплетением труб, арматуры и кучей угля рядом с топкой, прошли в находящуюся рядом подсобку. Там стоял колченогий стол, у стены топчан, застеленный ватным одеялом и две табуретки.
— С чем пришел? — хмуро спросил Краснов, усаживаясь на одну. — Свалился как снег на голову.
— С тем, о чем просили, — опустив на пол вещмешок, присел гость на вторую.
— Здесь? — кивнул истопник на сидор.
— Нет, в камере хранения на вокзале. Квитанцию отдал Максу.
— Получается, и у него уже был?
— Там остановился.
— Денег привез? — буркнул Краснов. — У меня зарплата с гулькин нос. И для дела надо.
— Не беспокойся, привез, оставил твоему старшему.
Они поговорили еще немного, выкурили по цигарке, а потом Скиф распрощался и ушел, не отметив ничего подозрительного. Не желая больше испытывать судьбу, назад отправился тем же путем, рассматривая город, проезжавший военный транспорт и его жителей.
Тревоги или уныния на их лицах не было. Жизнь в столице шла своим чередом.
«Оправились от испуга, твари, — подумал про себя. — Ну да ничего, ещё не вечер». Скиф хронически ненавидел всё советское. Лишившись в годы репрессий отца и будучи исключен из физкультурного института как сын врага народа[105], после призыва в армию он в первом же бою сдался немцам, выразив желание служить Рейху. С отличием закончив разведшколу, успешно выполнил ряд заданий за линией фронта, проявив недюжинную смекалку и инициативу. В том, что выполнит и это задание, не сомневался, поскольку трудным его не считал.
В коммерческом магазине на Арбате, удивившем разнообразием товаров, Скиф купил бутылку армянского коньяка, еды и две плитки шоколада, сунул всё в вещмешок, после чего дворами вернулся на квартиру Макса. Там принял двести грамм, закусил шпротами и краковской колбасой с белым хлебом, а затем завалился спать до прихода хозяина.
Около десяти вечера, когда, попивая крепкий чай, он листал на кухне «Огонек», во дворе послышался стрекот мотора, а через несколько минут в двери тихо провернулся ключ.
— Хорошо служишь большевикам, — встретил кривой улыбкой коллегу.
— Как положено, так и служу, — заперев дверь, повесил тот на крючок фуражку. — Ну как, повидался?
— Повидался, всё в порядке. Только твой радист почему-то смурной. В глазах не увидел радости.
— А чему радоваться? Твоей протокольной роже? — парировал хозяин. — Ладно, щас будем ужинать, — включив свет, прошел в умывальник.
— Теперь угощаю я, — сказал Скиф, когда появился на кухне.
— Откуда? — увидев коньяк с деликатесами, вскинул брови Макс.
— Купил на свои «командировочные», присаживайся, — вынув пробку, разлил остатки. Не чокаясь, выпили, принялись есть.
— А это деньги, пять тысяч, — достав из кармана пачку, положил на стол. — Забыл сразу отдать.
— Я так и подумал, — сказал Демьянов. — Когда возвращаешься обратно?
— Утром уйду.
— Если есть желание, могу помочь.
— Это как? — перестал жевать Скиф.
— Завтра отвожу пакет в одну из прифронтовых дивизий, могу захватить с собой.
— Это было бы здорово, — оживился тот. — Не всё пехом топать. Я согласен.
— Кстати, там лесной массив и старицы[106] до немецких позиций, удобно перейти, сейчас покажу, где именно.
Встав, ушел в прихожую и вернулся с планшеткой. Оба быстро убрали со стола, Макс отщелкнул кнопки и развернул на нем карту.
— Теперь смотри, — вынул из гнезда карандаш. — Здесь, в сторону Ржева, штаб дивизии, куда повезу пакет, — уткнул острие.
— А вот тут левее массив, — обвел, — и прерывистая линия обороны. Сплошной нету, так что можно просочиться.
— И сколько до немецких позиций?
— Если напрямую, километров шестьдесят, но так, сам понимаешь, не получится.
— Заметано, — поднял голову от карты Скиф. — Когда выезжаем?
— В шесть утра заберу пакет, потом вернусь за тобой и вперед, — свернул карту Демьянов. — Кстати, у тебя оружие есть?
105
Враг народа — термин, введённый во времена Французской революции для обозначения противников режима и для обоснования массового террора. Активно применялся до 50-х годов в СССР.
106
Старица — участок прежнего русла реки, который со временем превратился в отдельный бессточный водоём.